Алтарь Тристана

– Конечно, не могу, – признал Георгий. – Но эти мысли меня не оставляют. Потому я и решил сделать алтарь. Конечно, не такой грандиозный, как наш алтарь Святого Людовика… Я хотя и крещен с детства, но, пока в эту церковь не зашел, не знал, что есть такой святой. Потом уж мне отец Мессмер и историю его рассказал, как король Людовик Девятый устраивал крестовые походы, как умер в Тунисе, со своим сыном Тристаном… Казалось бы, я был взрослый человек, побитый жизнью, а слушал, как сказку, и мне почему-то веселее становилось… Хотя веселиться тогда было не от чего…

– У Святого Людовика был сын по имени Тристан? – перебила Александра, удивленная внезапно мелькнувшим именем, о котором она часто думала последние дни.

– Да, совсем молодой юноша, лет двадцати, – кивнул Георгий. – Когда войско стояло в Тунисе и ждало подкрепления, начались эпидемии. Юноша умер первым, вскоре за ним последовал и отец. Жалко, я не смогу вам рассказать так увлекательно, как рассказывал отец Мессмер! У меня такого дара нет. У меня, – мужчина улыбнулся с печальной иронией, – нет вообще никакого дара!

– Так не бывает! – возразила Александра. – Мы все так или иначе одарены, только не всегда понимаем, в чем он заключается, наш дар. Я вот в юности твердо знала, что у меня дар художника! Училась, пыталась чего-то достичь, всерьез мечтала о славе… Но с годами стала понимать, что мои картины – это совсем не то, что я хочу принести в этот мир. Подарить ему… Нельзя ведь подарить то, чего у тебя самого нет, правда? У меня не было настолько хороших картин, чтобы мне хотелось оставить их миру в дар… И я потихоньку занялась совсем другими вещами – стала реставрировать, занялась перепродажей предметов искусства… Какая уж тут слава, сами понимаете! Но мне это нравится. Нравится разгадывать загадки, скажем так, которых в этом деле много. И у вас есть дар, вне всякого сомнения!

– Какой же?

Александра помедлила с ответом. Мужчина смотрел на нее со странно напряженным, выжидательным выражением, словно то, что ему предстояло услышать, было очень важно.

– Дар помнить добро… И быть верным своей памяти, – произнесла она наконец. – Это очень ценный дар, а то, что он причиняет вам страдания, делает его еще дороже. Вам кажется, что вы могли бы что-то сделать для своего друга тогда… Но я совершенно точно знаю, что вы многое делаете для него сейчас!

Мужчина внезапно поднялся из-за стола, наклонился к художнице и крепко, до боли пожал ей руку. Александра в панике увидела проступившие на его глазах слезы. Плачущие мужчины пугали ее так, что она полностью терялась. Вот и сейчас она не могла ничего сказать в ответ, пока Георгий горячо и сбивчиво благодарил ее. Он вдруг заторопился, словно вспомнив наконец об утраченной цели, вид у него был чрезвычайно воодушевленный. Мужчина расплатился, вновь пожал ей руку на прощание и вышел из кафе, оставив недоумевающую Александру одну за столиком. Повернувшись к окну, она увидела, как он быстро шагает по улице прочь. У него даже походка изменилась – теперь Георгий шел уверенно, словно точно зная, куда он должен прибыть и во сколько именно. У него был вид человека, которого с нетерпением где-то ждут.

«Удивительно… Ведь я ничего особенного не сказала, а как он приободрился! – Александра провожала его взглядом до тех пор, пока не потеряла в толпе. – Какого пустяка ему хватило! У каждого человека на душе своя тяжесть, у каждого своя история, только не всегда ее можно кому-то рассказать!»

Она заказала еще чашку кофе. Мысли шли вразброд, этот хаос усугубила последняя встреча и разговор, принявший неожиданный поворот. «Ведь вот совпадение! Алтарь Святого Людовика, а вместе с ним погиб сын Тристан. Как будто эхо того, о чем я думала раньше. Только здесь Тристан – это все-таки имя. Так может, я изначально ошиблась, как ошибся тот, кто написал это слово со строчной буквы? Может, это вовсе не “алтарь печали”, а алтарь какого-то конкретного Тристана – например, романтического героя? Но при чем тут евангельская тематика! Кстати, интересно – покойная супруга Гдынского имела какое-то отношение к католической церкви? Эти алтари – западная традиция, да и сын Людовика Святого, как и сказочный кельтский герой, в честь которого его, очевидно, назвали, родом с Запада. Тристан! Никогда не встречала человека, которого бы так звали…»