Альтер Эго

Но пугало её другое. В нём было столько ненависти к Ордену, что на мгновенье Кэтриона снова засомневалась в том, а не он ли, в самом деле, убил Крэда? Тех, кто ненавидит Орден, в Коринтии предостаточно. И слава Богам, что он не знает, кто она такая! Её медальон спрятан в потайном кармане в поясе. И ей следует быть осторожней. Хорошо, что арры у неё на другом плече — не стоит ему видеть защитные знаки Ирдиона.

— Так что тут такое было? — снова спросил Рикард, не сводя с неё глаз. — Всё-таки? Колдовство? И твоя рука — кто это с тобой сделал?

— Лучше ответь, как тебе это удалось? — спросила Кэтриона, вставая и держась за дерево.

Голова уже почти перестала кружиться, и жар ушел совсем.

— Удалось «что»?

— Вытащить меня оттуда.

— Откуда «оттуда»?

— Неважно! Как ты смог привести меня в чувство?

Это был очень интересный вопрос. Ведь там, в Дэйе, она мысленно уже попрощалась с жизнью. Знала, что ей не уйти от Зверя.

Рикард пожал плечами и промолчал.

— Это не ответ. Так все-таки, как?

— Да по-всякому. Тряс тебя, бил по щекам… ну и так…

Он отвел взгляд.

— Что-то милорд темнит, что за «ну и так»? Что ты сделал?

— Я? — он посмотрел на Кэтриону хитрым взглядом.

— Пёс тебя задери, милорд! Ты понял мой вопрос!

— Ладно, я отвечу. И поскольку ты слаба и безоружна, думаю, это безопасно, — он снова пожал плечами. — Я тебя поцеловал.

— Что? — её голос даже охрип от неожиданности. — Поцеловал? Ты спятил? То есть, я тут прощалась с жизнью, а ты на меня накинулся с поцелуями? Да как тебе вообще такое в голову пришло!

Она провела тыльной стороной ладони по губам, словно стирая поцелуй и воскликнула:

— Скотина! Подонок! Считай наш договор расторгнутым и проваливай, чтобы глаза мои тебя не видели!

— Ты закончила?

— Нет! Скажи спасибо, что я слаба и моя баритта далеко, а то получил бы ты ответный поцелуй! Прямо под ребро! — махнула она рукой. — Но я ещё с тобой поквитаюсь! Сволочь! Можешь собирать вещи и проваливать, я тебя нагоню! И убью!

Она была в ярости, и даже слабость как рукой сняло. И не могла понять, что же её так взбесило.

Она точно заколет его, как только доберется до кинжала! Вот же подлец!

— Я ведь спас миледи жизнь, а в ответ одна только чёрная неблагодарность! — он подхватил с земли свой плащ и отряхнул.

— Спас? — она развела руками. — Это чем же? Поцелуями?

— Ну, в общем, да.

— Что ещё за бред?

— Ты думаешь, я вот очень хотел с тобой целоваться? Да ты мне даже не нравишься! — воскликнул он.

А потом добавил уже тише, отцепляя прилипшие к плащу травинки:

— Но ты задыхалась, и я сделал то, что умела делать моя мать.

— Что? Ты вообще о чём?

Он посмотрел на Кэтриону, и лицо его было серьезным.

— Моя мать… Она… была… из айяарров… Из прайда воздуха, — слова давались ему с трудом, и, казалось, он доставал их из глубокого сундука, — прайд Лучницы… И она умела… делиться силой. Подуть на палец — и ожог проходил, поцеловать в лоб, чтобы спал жар… Она могла вдохнуть жизнь в захлебнувшегося водой… во всё, чем управляет воздух. И когда ты задыхалась здесь, и вся горела… я сделал то, что первое пришло в голову. И это помогло — ты пришла в себя, — он отвернулся и занялся сумками.

Миеле — заступница! Так вот почему глаза у него такие синие! Прайд воздуха!

— Ты айяарр? — её удивлению не было предела, и даже всю злость как рукой сняло.

— Нет, я человек, — он набросил плащ на плечи, — но это я умею. Делиться силой. И я поделился ею с тобой.

Он подхватил сумки и пошел к лошадям, а Кэтриона так и осталась стоять.

Айяарр? Быть такого не может! Хотя…

Прайд воздуха. Она могла бы и раньше додуматься!

Тонкая кость. Синие глаза. Движения грациозные, ловкие, текучие. Дерется он так, словно в его жилах не кровь — ветер.

Пирожки с капустой!

За два кварда учуять их запах в тумане? Нос у него точно, как у рыси. Запахи… Это ведь тоже воздух. И там, в Дэйе, этот ветер, который выдернул её на поверхность — это была его сила.

Она же смотрела на него в Дэйе. Всё понять не могла, почему она его не видит. Лишь дрожание, марево или вихрь. А это был он.

Ветер.

Она просто не поняла видение.

Он умеет скрывать память о себе и делать отражения — теперь всё объяснимо! Но… надо быть осторожней.

— Вот же гадство! — она топнула ногой.

Глупо получилось! Он ведь и правда её спас. А она так на него накричала.

Но мысль о том, что он её поцеловал, всё равно приводила Кэтриону в ярость. Будто он ступил на её территорию, проник туда, куда входить не позволялось никому.

Она подхватила вещи и пошла к лошадям.

— Хорошо! Извини! Я… не знала… не подумала…

Он обернулся. Всё лицо — одна сплошная самодовольная усмешка. И она сразу передумала извиняться.

— …но никогда больше не вздумай даже… целовать меня… без разрешения! То есть… в смысле… пока я сама не попрошу…