Альтер эво

– Так и ты, я смотрю, в курсе. Отчего же сам не взялся?

– Китин не мог поручить эту работу мне: я из ближнего круга. Я регулярно навещал старика, бывал у него в доме. Я мог и застрелить его. – Влад убрал руку из-под подбородка, оперся обоими локтями на стол и соединил пальцы. – Но я не говорил, что не брался за это дело. Ты уже видел девушку в старом доме? С окнами без стекол?

Не сдержавшись, Марк с шумом выдохнул сквозь стиснутые зубы. Вот оно как, значит. Просто прекрасно. То есть его подрядили на эту работу, как болванчика, и с него будет весь спрос, а в действительности в эту историю уже с ногами влез и вовсю шарится там по инфопотокам Холодный.

– Раз мог застрелить – так, может, и застрелил? – уронил Марк.

– Зачем это мне?

– Зачем это кому-то другому?

– Не тормози, Марк. Раньше ты приносил сведения быстрее.

– Старость. У тебя раньше было больше волос.

– Ты не сможешь двигаться вперед, пока позволяешь своему уму цепляться за себя самого.

Дословно одно из поучений Йорама – и это было совершенно лишнее.

В мире Марка, где дети обоих полов обучались боевым искусствам с детского сада, драка не воспринималась как способ выпустить пар. Наверняка и об этом тоже позаботились паладины. Боевые искусства преподавали в первую очередь как средство самопознания и совершенствования. Во вторую – как средство поменять намерения оппонента, обезоружить его, обездвижить, искалечить или убить, если уж предыдущее по списку не помогло. То есть – достичь какого-то практического результата, а отнюдь не дать выход эмоциям.

Одно из преимуществ – и тягот – работы ретривера заключалось в том, что ты видел, как принято не только в привычном тебе мире, но и в других. И шансы нахвататься дурных привычек были слишком велики.

Сидя, Марк был скован в движениях, но он вскочил достаточно быстро, чтобы ухватить Влада правой рукой за затылок, а левой ударить в лицо. Потом можно было бы приложить его и о стол, только левая у Марка всегда заметно отставала, так что Холодный успел дернуться в сторону, и удар пришелся вскользь. Пока противник не успел закрыться, Влад без замаха двинул его по ребрам, а потом быстро скользнул к краю диванчика и пинком отбросил Марка в проход между столиков.

– Нет, ну так я и знал. Только отойдешь поссать – и нате вам, пожалуйста.

Бубен встал за спиной Влада, который уже выбрался из-за столика, и обычным своим хмурым тоном прибавил:

– Остынь, мужик, нормальное же место. Девчонки симпатичные работают.

Холодный не обернулся, и еще с пару секунд его тело оставалось тугим, как каучуковый мяч. Затем он расслабился, распрямил ноги и поднял ладони в воздух. Марк, который ухитрился не упасть, тоже выпрямился, слыша, как встревоженный гам у него за спиной начинает стихать.

Влад коснулся кончиками пальцев скулы, по которой съездил Марк, и на лице у него снова замерцала потусторонняя улыбочка.

– Встретишь ту девушку – не спеши с решениями, – посоветовал он, после чего медленно прошел мимо Марка к дверям и исчез.

8

После встречи с Давидом Майя пребывает в приятном возбуждении. Отлично. Дело сдвинулось с мертвой точки. Может, и выгорит.

Примерно через сутки наступает реакция. До Майи понемногу доходит, над какой пропастью она занесла ногу. Махинации с кредитной линией – это тягчайшее и циничнейшее правонарушение. Это сурово карается – вплоть до полного закрытия той самой кредитной линии. А тот, кому перекрыли дыхательную трубку обязательного кредитования… Если честно, Майя не знает, что с ним происходит. Что может произойти с человеком, когда он получает кредитные средства, расходует их, а потом банк отзывает их обратно, и человек этот остается всем должен, причем столько, сколько взять в современном мире неоткуда, ну совсем никак неоткуда?

Очевидно одно: человек окажется в затруднительном положении. Вполне возможно, аннигилирует на месте. Или хотя бы самовоспламенится.

Майя думает о Степане.

Майя думает о том, что ее никто не заставляет.

Чтобы поднять давление – головокружение нет-нет да подступит, – идет в зал и упахивается там до полусмерти, а потом еще сорок минут кардио. Майя – машина для убийств, она способна на круговую тренировку сразу после сета приседаний с нагрузкой в 90 % от предельной, плюс берпи на сладенькое. Но тем не менее периодически – когда она в стрессе, расстроена, напугана, это у нее с самого детства так – ее артериальное давление падает с нормальных ста двадцати до тошнотворных восьмидесяти. А то и ниже. Майя всячески противостоит этой напасти, гоняет кардио по шесть раз в неделю, что, наверное, помогает, потому что до недавних событий на нее накатывало совсем редко. А вот теперь опять. Да еще видения эти авитаминозные.

Она опять думает о Степане: о том, где он в итоге оказался. Только потому, что хотел чего-то большего, чем ему было положено. Чего-то кроме здоровья, образования и недвижимости в черте молла. Потому что у него были мечты. На мечты вечно не хватает денег, но на дурман, который тебе их заменит, деньги найдутся всегда.

Степан – единственный, кто не сказал бы ей: «С ума сошла? Зачем тебе это?»