Альтернативная личность

Мать, в некотором смысле, в смерти отца нашла удобство. Если она говорила, что отец хотел бы видеть Андрея в таком-то качестве, Андрей непременно стремился выработать в себе именно это качество. Если она намекала, что отец никогда бы не одобрил какого-то занятия, Андрей непременно с ним расставался. Механизм работал и в отношении людей, выбираемых Андреем для дружбы. Повзрослев, Андрей уже сам понимал, что понравилось бы отцу, а что — нет. На отца он ориентировался во всем. Все, что было полезно и нравственно — это от отца. Другое — от недоброжелателей. Так и жил. Гнал смутные мысли, боролся, разговаривал внутри себя в двух лицах. «Как?» — спрашивал первый. «Надо вот так», — говорил второй. «Нет, — возражал первый, — отец этого не одобрит». Второй был провокатором и как бы против отца. А первый — почти самим отцом. И, конечно же, Андреем. Бывало, второй выдавал себя за отца. И это было удобно: иногда — так редко, что почти неправда — Андрей этим пользовался. Делал вид, что не знает истинного лица второго. И поступал вопреки воле отца — как велел второй. Однажды он струсил и ушел, а себе сказал, что это был голос отца. Он побежал к дереву, вместо того, чтобы бежать к дому. И даже настоял на том, что отец так велел. Как будто отец хотел его трусости. А отец хотел, чтобы он бежал к дому. Но возле дома было страшно, и Андрей бросился к дереву, где его догнала пуля. Так бывает: коли ищешь оправдание — с определенной легкостью его находишь… Но вопрос, как видно, так легко не решается, и позже Андрей понял, что лучше сразу съесть пуд дерьма, чем потом всю жизнь, по грамму глотать, имея во рту ежедневный его привкус… «Интересно, а у него каким оно было?» — подумал Андрей.

— Хотите спросить о моем? — как будто догадался незнакомец. — У меня детства не было.

Андрей кивнул, убеждая себя, что догадывается, о чем идет речь. Когда некто говорит, что у него не было детства, это означает, что оно было, но разве что убогим и безрадостным. Таких Андрею всегда делалось жаль. Но иногда они прибеднялись: есть такой сорт субъектов, которым все плохо. Этот парень в куртке и джинсах, похоже, из таких.

— Не подумайте, что я набиваю себе цену. Его у меня и в самом деле не было. Не плохое или мерзкое — напрочь не было. Именно так, как звучит.

— Совсем-совсем? — не понял Андрей. — Ведь так не бывает.

— Бывает, — заявил незнакомец.

* * *

В шесть с копейками вечера Сергей Арнольдович сошел с поезда. Почти безлюдная платформа, глубокий снег. Он поднял воротник. Впервые приехав в этот город, он почувствовал его старым знакомцем. Вон низенькое кирпичное здание с надписью «СНЕЖ Н». За вокзалом улица Ленина. Далее несколько домов, среди которых два смешных, как из детского утренника, розовых. Потом вся в колдобинах Садовая — одна из пяти, по которым пущен троллейбус. «Здравствуй, Снежин!» А Снежин не ответил, даже, показалось, отвернулся и шарахнул в лицо снежной крупой. «Смотри, какой неприветливый! Цену себе набивает». Сергей Арнольдович захромал по вокзальной площади. Миновав бездействующий светофор, он прошел к остановке на Садовой. Несколько человек скучали в ожидании троллейбуса. Сергей Арнольдович вдруг услышал знакомый голос. Вполголоса разговаривали мужчина и женщина.

— Андрей! — Сергей Арнольдович протянул руку. — Здравствуй, дорогой.

— Простите? — ответил мужчина, но на всякий случай пожал руку.

— Берггольц, — напомнил Сергей Арнольдович.

— Мы знакомы? — спросил мужчина.

— Ну как же: «Суворовец Берггольц, песню запе-вай!»

Мужчина пожал плечами:

— Бердников, Белкин… А мы с вами в одно время заканчивали? — поинтересовался мужчина и назвал год выпуска

— Именно этот год, — подтвердил Сергей Арнольдович.

— Не помню, — покачал головой мужчина. — Извините… — И чтобы сгладить ситуацию представил супругу. — Познакомьтесь, это моя жена. Катерина. Катя, это Берггольц.

— Сергей Берггольц, — кивнул Сергей Арнольдович.

— Очень приятно, — сказала женщина.

— Мой троллейбус, — улыбнулся Сергей Арнольдович и обрадовался возможности прекратить едва начавшийся разговор. — Было приятно встретить старого друга. Всего хорошего. — Деликатно раскланялся и шагнул к дверям.

— Всего хорошего.

Сергей Арнольдович вошел в салон, протиснулся назад, прислонился к стеклу. Андрей его не узнал. «Ну и черт с ним, — подумал Сергей Арнольдович, — не узнал, так не узнал. Может, он сам ошибся? Спутал. Старый стал. А вот Андрей не постарел. И супруга у него молодая».

— Простите, — обратились к Сергею Арнольдовичу, — «Фабрика-прачечная» третья остановка или четвертая?

— Третья, — ответил Сергей Арнольдович. — После поворота. — И удивился: надо же, как будто он уже ездил этим маршрутом.