Альтернативная личность

— Нет, я рассуждаю. Мне понять хочется, — объяснил Андрей. — Мне ведь с жизнью расставаться совсем не хочется. И с душой. — Андрей посмотрел на незнакомца. — Но вот что мне кажется. Предложи мне сейчас выбор: жизнь или… нет, не кошелек. С чем расстаться — с одним чем-нибудь — с душой или жизнью. Я… Я склонился бы к тому, чтобы с душой расстаться.

— А в жизнь вцепиться и не пущать, так?

— Так, — согласился Андрей. — Вот я сейчас к себе прислушался… и мне показалось, что расставание с душой меня вовсе не пугает. А расставание с жизнью… Жуть как страшно.

— Странен человек, — кивнул незнакомец. — Нежен нежностью, переходящей в жестокость. Так хочет прижать к себе, что кости хрустнут. Готов зацеловать до смерти. Говорит, что душа — это наше все. А жизнь — так, копейка. Доходит до дела — в штаны наложил. И выясняется совсем другая картина. Ложь, одна сплошная детсадовская ложь. Жизнь, она сильней всякой души. Давай ей время, и первая непременно будет побеждать вторую. И будет побеждать всегда. Одно спасение для души есть — смерть. Причем, внезапная. Чтоб жизнь ни о чем не догадалась и не успела свою возню продемонстрировать. Уж она-то размахнется. Ведь за саму себя она на все пойдет. На любую…

— Вы так считаете? — спросил Андрей.

— Я так размышляю, — сказал незнакомец. — Вы меня перебили…

— Простите, — попросил Андрей.

— У нее всегда есть выбор. И выбирает она в свою пользу.

— Жизнь?

— Ну да. Пока ей ничто не угрожает, оно — красавица. Дружелюбная и симпатичная. Много говорит о душе, хвалит ее. Находит нужные слова. А потом — бац! — в горло хватается. Помните, вы струсили?

— Помню.

— За жизнь хватались?

— Да.

— Вот видите. И после этого вам всегда стыдно было, так?

— Так, — кивнул Андрей.

— А в момент трусости, стыдно было?

— Нет, я об этом не думал — только после. Но я ж об этом и говорю: расставание с душой меня не пугает, а с жизнью — жуть, как страшно. И мне стыдно за это. Я тогда сказал себе, что это был голос отца. Как будто отец хотел моей трусости. Я искал оправдание — и с легкостью нашел. Но я всегда боролся с собой…

— Успешно?

— Переменно. Позже я понял, что вообще никогда не буду в себе уверен. И жизнь, она не то, что душу, она самого тебя побеждает. И получается, что ты не души заложник, а жизни. А душа из этой тройки — ты, душа и жизнь — самая слабая вещь. А на первое место — жизнь. Это правильно?

— Все же, согласитесь, ты и твоя душа… Жизнь ведь — это среда, питательный бульон, в котором ты и твоя душа барахтаетесь. Или коробка… Не будь ее, не было бы и содержимого. Примитивное сравнение, но все же. Коробка одна, а содержимое разное. Ее форма подчиняет тебя себе. Да? Но и ты можешь влиять на нее. В меньшей степени, правда. Обогреть, например. Музыку поставить. Форма остается прежней, но содержимое, содержимое! И есть моменты, которые от тебя не зависят вовсе: ты не можешь сменить коробку, ты не можешь остаться вовсе без коробки, ты не можешь быть в двух коробках одновременно. И дважды в коробку не войдешь: нет коробки — нет тебя.

— Это точно… — согласился Андрей. — Жизнь душе нужна больше, чем душа жизни. Поэтому, пусть подчиняется. Так что ли?

— Пусть, дура, борется за себя, — заявил незнакомец. — И на первое место себя выдвигает. Глядишь, что-нибудь и получится.

* * *

А Сергей Арнольдович все не ехал. Уже и с Ярославского звонил. Уже и после. Нет и нет его. Полдня будет добираться. Нужно было трость взять — так было б легче. Хроменький наш. Небось позамерзал, в Снежине-то? И пальтишко на рыбьем меху. Поднимет воротник — вперед. Ничего не видит. И хромает, хромает. Только руки мельтешат. Сильный. Гимнастику делает. Отжимается. А Жорик — нет. Два полюса. Разница в несколько лет, а Сергей Арнольдович — как будто в отцы годится. Тридцатку разменял. Молод, а стар уже. Но бодр. Внутри стар. Сам о себе так говорит. От несовершенства людей страдает. По нему заметно. Вечно глаза — в землю. Выискивает что, будто.

По объявлению она пришла. Жорик принес. «Вот, — сказал, — работа». И пальцем ткнул. А она рисовать хотела. Теперь на подхвате. Но свободного времени тьма, и можно копировать. Наберется опыта и в журнал подастся. Комиксы рисовать. Портфель нужен. «Портфолио», как сейчас говорят. Все на английский лад переиначивают. А в портфеле, чтоб коммерческие образцы были. Которые проданы. А их у нее пока нет. Нужно как-то выкручиваться. Даже за бесплатно предлагать. Может, возьмут. За бесплатно многие принимают. Халяву все любят. Жорик обещал помочь. Есть у него на примете халявщики. Под европейские комиксы нужно подстраиваться. Чтоб глаза большие и носик остренький. Дети, будто бы, это любят. Угождать публике нужно, угождать. И чтоб несложно. Несложно, это она умеет. А вот перспектива еще слабовата, и ракурса нет — все в разнобой получается, как будто не с одной точки смотришь. Но и это обыграть можно, если с умом. Портфолио нужен. Двадцать лет, уже возраст. Пора, пора.