Альвиана: по зову сердца и луны

— Ну, — задумалась она, растягивая паузу, — полуправда. Никто не думал, что тебя могут заключить в камеру. А когда пошли слухи, что с тобой что-то случилось, ты уже провела в камере три дня. Выходит, что пока ты была там — он жил себе спокойно. И теперь Маглебу приходится изображать, что не знал, не мог… — Нэгнет, заметив, что я закусила губу, вздохнула. — Понимаю, ты надеялась услышать иной ответ. Но сама хотела слышать правду.

— Спасибо.

— Если тебе станет легче, то скажу, что Маглеб несомненно, сожалеет, что все так обернулось, и ревнует. Но сама ведь понимаешь: ему не нужно было ждать от тебя первого шага. Некоторые идут к своей цели по головам и добычу держат крепко.

— Ты про Ловчего?

— Да.

— Но я для него лишь прихоть, — вздохнула я.

— Из прихоти иногда выходит что-то очень важное и значительное, — философски заметила Нэгнет и похлопала меня по руке. — В общежитие?

— Да. Но не хочу.

— Хотя бы мадам покажись. Она будет рада.

— Придушить меня?

— Ага! За все хлопоты и неприятности, — рассмеялась Нэгнет.

Когда мы вошли во двор общежития, мадам Пуи развешивала белье. Ветер дул на меня, и мне удалось подкрасться к ней незамеченной.

— Здравствуйте! — произнесла негромко, и мадам выронила из рук наволочку. Медленно обернулась… И я не успела опомниться, как она сграбастала меня в объятия.

— Ах ты мерзавка! — всхлипывала мадам. — До седин меня решила довести! Вот я как сейчас тебе трепку задам!

Вольк на матушкины причитания высунул голову в окно и закричал своим:

— Нашлась! — и тогда из окна высунулись головы ее мужа, дочери и среднего сына. Уже скоро я сидела в комнате и рассказывала мадам о своих злоключениях.

— Ишь, как клещ вцепился! — вздыхала она. — Отпустит ли тебя?

— Не знаю. Да и мне некуда пока идти. Слух разошелся, — вздохнула я.

— Он человек не бедный. На приданое наберешь, а там и найдется жених.

— Вот у меня где эти женихи, — показала ей на гордо. — Было два, и оба бракованные.

— Не скажи! Видела я твоих сородичей — жестокие они. И если раньше жалела, что угодила ты к ловчему, то когда увидала их — поняла, что с ним тебе будет не хуже точно. Так ты сестра Альвианы?

— Не знаю. Я помню себя в лесу, как натолкнулась на ловчего. А до этого нет, — соврала я.

— Чудны дела Овсии! — вздохнула мадам. — Что теперь будешь делать?

— Пока пущу слух, что подыскиваю жилье. А так, не знаю. В спину гадости шепчут…

— Так от зависти. Что ни говори, а двое элитников за тобой ухлестывали. А ушла ты к ловчему. Какой-никакой, а аристократ…

Мне мадам нравилась, но я впервые заподозрила, что она может быть осведомителем Дельрена, поэтому ничего плохого о нем не говорила.

— Ты пока не оставайся здесь. Иди к нему. Не дадут тебе девки спокойно жить. А я расскажу всем, что ты через родню мою нашла жилье…

Так я вернулась в Дельрену.

Входя в его двор через соседский, не ожидала, что он дома и заметит меня в окно. И когда подошла к крыльцу — перед моим носом распахнул входная дверь.

— Удивлен, что сразу вернулась. Думал, на свободу вырвалась — и ищи тебя.

— Соскучилась, — буркнула ему. Скинула туфельки, прошла в гостиную и упала в кресло.

— Тяжелый день?

— Тяжелый. Я очень устала, — только-только была спокойной, и вот уже слезы подступают.

— Переоденься, умойся. Ельник есть.

— Сам заварил? — подняла на него глаза, и увидела, что он улыбается.

— Ты же ускакала. Я пришел — а дома едой не пахнет. Ельника горячего нет. Сюртук никто не снимает. Я как-то незаметно привык, что ты всегда дома. И как раз задумался, кто ночью меня греть будет?

Я подняла руку и показала жестом, что лучше ему заткнуться, иначе чего-нибудь расцарапаю.

— Шубу не куплю. Будешь зимой мерзнуть! — шутя, пригрозил он.

— Придется полуголой ходить. И все узнают, что ты жадный.

— Что? Будешь каждому жаловаться?

— Я сейчас тебе буду жаловаться, что меня называли твоей подстилкой, — кажется, я вот-вот расплачусь.

— Хм… Будь ты подстилкой, я бы уже давно к тебе потерял интерес, — грустно хмыкнул Дельрен.

— Ну спасибо. Хоть какой-то комплимент за весь день, — откинула голову, вытянула ноги и закрыла глаза. — Кстати… — спохватилась. — Что ты сделала с Альвианой?

Дельрен не стал отпираться.

— Что и следовало сделать с сумасшедшей.

— Покалечил ее?

— Иначе бы она покалечила меня. Знаешь ли, бешенная песка не стояла на месте и не ждала, когда я свяжу ее или ровнехонько снесу голову. В бешенстве у псов утраивается сила, и они одним ударом могут снести половину черепа.

— А пестель?

— Не прикидывайся глупой. Тебе не идет. А если хочешь поистерить или пошвыряться моим имуществом — спустись вниз, закрой дверь и покричи. Можешь даже назвать меня нехорошими словами. Я сделаю вид, что не слышу.

— А ты услышишь?

— Смотря, как будешь кричать. У меня хороший слух. Как и нюх. Общалась с Маглебом?

Про нюх он зря загнул. Так и поверила, ага. Но угадал.

— Расскажу все, как на духу. Но после тебя. Так почему не пестелем? — я не сводила с него глаз.

— Потому что для бешенной твари, не чувствующей боли, дырка в боку — как комариный укус. Именно поэтому предпочитаю обороняться по старинке. Еще вопросы?

— А про ухо правда?