Альвиана: по зову сердца и луны

Я сидела, смотрела в одну точку и думала: вот как так можно ненавидеть кого-то, чтобы запросто решиться убить невиновного человека?

Элиос на радостях налил себе настойки. Плеснул и мне три капли, после которых я смогла немного успокоиться.

Глава 29

Появилась какая-то надежда. Она так взволновала, что ночью я не сомкнула глаз, и утром, когда неожиданно приехал Дельрен, мы оба выглядели ужасно.

Невероятно уставший, с щетиной на щеках, в которой появились первые седые волоски, в несвежей рубашке, он выглядел старше. Однако успех окрылил его, и он даже улыбнулся разок, когда увидел меня, радость в моих глазах.

Однако едва гость ступил на порог, Элиос усадил его за стол с кипой бумаг, и они занялись изучением остальных дел. А мне в кои-то веки хозяин дома позволил вольно ходить по комнатам.

Пользуясь моментом, я наспех умылась, помыла голову, переоделась в привезенное Дельреном платье. Причесалась и пошла на кухню. Стоило коснуться посуды, подойти к небольшой плите — в груди закололо от воспоминаний. Как же я была счастлива в тот вечер…

Чем провинилась перед небом, что на меня валится столько неприятностей и бед? Закончатся ли они когда-нибудь, или моя жизнь так и будет состоять из черных полос, сливающихся в безрассветный мрак?

Но пока готовила, немного отвлеклась от тоскливых мыслей. Еще Элиос и Дельрен сидели в гостиной, и я слышала их беседу.

— Нет, — настаивал Дельрен в споре, — убийства, что происходили спустя несколько дней и далеко от Акольма, это маскировка злодеяний под нападение двуликого…

«Надо же, — подумала с умилением, — двуликая! А была пеской!» — тихонько подошла, чтобы глазком взглянуть на двух «Шерлоков Холмсов», и поймала взгляд Дельрена. От его взгляда, наполненного упрямством, усталостью, теплотой, меня бросило в жар. Он сделает все возможное, чтобы помочь мне. Я не одна, но если бы раньше знала, что он такой, возможно, все бы пошло иначе…

Робко улыбнулась в ответ и отвернулась, чтобы он не видел, как заблестели мои глаза от переизбытка чувств. Закусила губу и продолжила готовить. Чуть позже не удержалась, снова заглянула в гостиную, и опять Дельрен почувствовал мой взгляд и повернул голову.

— Не отвлекайся! — крякнул Элиос и ткнул пальцем в какую-то бумагу. — Надо хорошо продумать, как вести речь. Тем более будет мое свидетельство, что она находилась в беспамятстве и в подвале…

Я снова встала к плите, но слух у меня хороший.

— Тогда остаются еще два похожих убийства, — от хриплого, уставшего голоса Дельрена у меня закололо в груди. — Тоже неподалеку от академии.

— Еще одна из слушательниц? — предположил старик.

— Есть одна подозреваемая. На обыске я подробно осмотрел ее комнату…

«Ардия?» — вздрогнула я. Знала же, что с ней дело добром не кончится, но чтобы так…

— Альвиана?! — окликнул меня Дельрен. — Скажи, какие ты платья помнишь у Ардии?

Я вытерла мокрые руки, поправила фартук и подошла к ним.

— Темно-синее. Рыжее. Кремовое в цветочек — выходное. Еще кофта с темно¬зеленой юбкой… — перечислила. — У нее мало нарядов.

Дельрен задумался, посмотрел в записную книжку, а потом уверенно произнес:

— Синего не было. Точно. Я еще удивился, что платьев так мало…

— С каких пор твои мысли занимают женские тряпки? — ухмыльнулся старик.

— И тех пор, когда я обыскиваю первого подозреваемого.

Чем больше они размышляли, тем больше убеждались, что это она. Но вся беда в том, как доказать ее виновность?

Договорились до того, что Дельрен продолжит искать свидетелей преступлений, в которых подозревает Ардию.

Затем хозяин усадьбы и гость сели обедать. В последние дни старик проявлял ко мне лояльность, однако наглеть и проситься за стол я не стала, зато потом нам с Дельреном удалось остаться наедине. Правда лишь на пару минут, пока Элиос отлучился по нужде.

Едва остались одни, я сделала шаг к Дельрену, он раскинул руки — и тот же миг я плакала у него на груди. А он гладил меня по еще влажным волосам и целовал макушку сухими, потрескавшимися губами. В последние дни Дельрен был слишком занят и мало уделял себе времени, поэтому от него исходил легкий запах свежего пота, который сейчас был для меня самым желанным и родным. Не знаю, чем дело завершится, но, кажется, я окончательно влюбилась в этого несносного Ловчего с синим глазами. И если он от меня откажется, предаст — страшно подумать, что будет… Подняла на него заплаканные глаза, и он улыбнулся. Хотел что-то сказать, однако хлопнула дверь уборной. Эх, не мог Элиос погулять подольше?

Я успела смахнуть слезы и отойти.

* * *

Через два дня, под вечер Дельрен приехал еще раз и привез новости.