Алые Клинки. Часть 1

Во главе стола сидел великан – устрашающе широкая фигура в клепаном бахтереце с пришитым длинным капюшоном и огромными человеческими лапами. Он был настолько велик, что превосходил самого крупного и тяжелого бандита среди пьющих. Белые короткие волосы, с небольшими кудрями на темечке, глубокие морщины, обрюзгшее лицо и выпирающая нижняя губа. Если бы не глаза, любой непосвященный решил бы, что это не человек, а громадное исчадие, пришедшее прямиком из огненных недр. Или хотя бы орк, что для рядового простолюдина было бы почти то же самое. Но глаза выдавали всю глубину души этого старожила, весь его великий нрав и снисходительность. Перед ребятами предстал Доброхожий.

– За-а-а-а-ткнулись! – стукнул неопрятным кулаком по столу лысый бандит, когда заметил, как Доброхожий начал подниматься из-за стола, – Батько слово дает.

Ёзеф и Джим казались мелочными на фоне этой грубой неотесанной кучи людей, но как только Доброхожий поднялся из-за стола – волосы непроизвольно простыли от ощущения своей ничтожности. Тень колосса в шароварах с кольчужной юбкой затмила собравшихся гуляк. Откуда-то сверху, где оказалась голова Доброхожего, раздался старческий и вовсе не злой голос.

– Здравствуйте, Ёзеф и Джим! Саживайтесь на пеньки, ближе ко мне, рассказывайте, чего принесли, – протяжно звучал его голос.

Как только Доброхожий смолк и вернулся на свое место, попойка бандитов продолжилась. Джиму и Ёзефу уступили места на обсиженных потных пеньках, располагавшихся прямо по левую руку от Доброхожего. По правую его руку сидел жилистый дядька в охотничьем комбинезоне. Его отличал широкий шов, проходящий от уха до нижней части скулы. Глаз в районе устрашающего увечья отличался от левого и был налит кровью, что также вызывало оторопь. Сам приближенный Доброхожего был стреляным воробьем, человеком в возрасте, с маленьким ртом и странной манерой общения. Звали этого родоначальника Алых Клинков Гувашем Прэй, по кличке “Карман”. Как только к Батьке подсели двое молодых ребят, он тут же раззадорился.

– Вай-вай, драпанули от кого опять?! – кисло произнес Гуваш, плюясь капустными листьями.

Джим не был общителен. В разговорах два на один он обычно уступал место лидерства Ёзефу, поскольку, как говорилось ранее, его врожденная атлетическая мускулатура могла повлиять на исход диалога, стоило детине закатать рукав дублета. При этом Патлатый испытывал чувства, схожие с уважением по отношению к Карману. Ему не нравились старики, но от Гуваша еще отдавало тем юношеским прохиндейством, бунтарством, той подростковой прытью, за счет которых жил, дышал и двигался неугомонный Ёзеф. К Доброхожему он тоже лелеял хорошие чувства, но только из-за отцовского опекунства. Джим в полной мере был отдан чуть медлительному старику Доброхожему, который оставался для него не просто главарем всех преступных элементов, но и прямо противоположным существом наедине с Джимом и Ёзефом: добродушным, отзывчивым, в меру строгим – ровно таким, каким хотел бы видеть своего отца ребенок в привычной семье.

Довольный Ёзеф подвинул деревянные миски с обглоданными кусочками овощей и рыбы, поставил торбу перед лицом Гуваша и стал вытаскивать закатанные в свертки документы.

– Видал, да? Нифига подобного, Карман. Мы украли настоящие печати!

– Бумаги с печатями, – поправил его Джим.

– Во-во! Самые что ни на есть! – торжествовал Ёзеф.

Доброхожий потянул руку к Ёзефу.

– А ну-ка, малой, дый сюды. Та-а-ак, – лицо Доброхожего сморщилось как трухлявое дерево, – Диспенсация Высокого Стола…отпущение всех грехов перед народом, свобода и равенство…

На каждое слово бурлящий от празднества стол затихал, бандиты цепной реакцией начинали прислушиваться к Доброхожему. Каждый возвысил свое чело к просвещенному чтецу. Гуваш украдкой посмотрел на Ёзефа. Мальчик, не поворачивая головы, перевел глаза на Кармана и сделал насмешливую улыбку. Губы Гуваша скривились к уголку и бандит снова уставился на Доброхожего. Батько не стал прочитывать вслух весь массив текста, а с серьезным тоном обратился к соседу справа от себя.

– Гуваш, нам нужно отойти.

Только после обращения Доброхожего слова с бумаги осели в мозгу и приняли какой-то смысл. Находка в глазах Гуваша возымела большое значение. Два маститых разбойника поднялись со своих мест и направились к молодому дубу на возвышенности. Бандиты тревожно глядели вслед уходящим главарям, но тут же принялись привычно горланить, как только Доброхожий одобрительно помахал им рукой.