Алые маки на серых скалах

Он решил действовать на свой страх и риск, но, видимо, в штабе знали характер Камо. Прислали второго гонца с тем же донесением.

Приказ есть приказ, пришлось его выполнять. Тем более что подписал его сам начальник штаба.

Партизаны погрузились в свой эшелон и прибыли в Курск. Потеряли они лишь одного бойца и имели четырех раненых.

Время клонилось к вечеру. Камо и Сандро отправились в штаб и долго не возвращались. Станция по-прежнему была забита составами, на запасном пути стояли два бронепоезда. Военные и гражданские лица, узнав о прибытии с фронта партизан, забросали их вопросами.

Откуда-то появились оборванные ребята десяти-двенадцати лет, они просили есть… Но у партизан не было хлеба. Тогда походная кухня сварила крупу — «шрапнель». Все с удовольствием ели эту кашу, особенно ребятишки, хотя вокруг была полная неразбериха и временами раздавались винтовочные выстрелы.

Наступила ночь, хотелось спать, но никто не ложился — ждали Камо. Неопределенность положения стала томительной!

Около двенадцати ночи на 21 сентября внезапно раздался орудийный выстрел: снаряд попал в бак с горючим, стоящий недалеко от станции. Последовал оглушительный взрыв, огромный сноп огня метнулся высоко в небо и озарил станцию, близлежащие постройки, составы…

Началась паника. В одном нижнем белье забегали раненые и больные красноармейцы, спрыгнувшие с санитарных поездов. Некоторые были на костылях. Они метались по перрону, по путям в поисках убежища, прятались под вагонами.

Очередной снаряд угодил в санитарный поезд. В ответ наши бронепоезда тоже открыли огонь, но не могли подавить противника, который беспрерывно продолжал обстрел. Бронепоезд «Коммунист», отстреливаясь, двинулся к выходному пути. Но на стрелке сошел с рельсов.

Тяжело переживали Камо и его бойцы это отступление. Да, они оказались в одиночестве и были бессильны преградить путь белым на Курск! Бойцы Казаринов, Донской и Разин вместо убежавшей бригады машинистов кое-как своими силами вывели состав на главную магистраль.

Вскоре эшелон подошел к ближайшей к Курску станции, у которой все оконные рамы были поломаны, а стекла разбиты. Камо отправился к начальнику станции и скоро вернулся с машинистом. Весьма неохотно тот залез на паровоз, ворча, что его семья голодна, что вот теперь его угоняют куда-то. Украдкой он косился на стоявших рядом бойцов и на маузеры в их руках.

Когда эшелон прибыл на станцию Золотухино, где находился штаб укрепрайона, Камо молча протянул начальнику штаба полученный за его подписью недавний приказ.

— Что это? — удивился тот, а прочтя бумагу, побледнел. — Липа! Я такого приказа не подписывал!

— Где твой ординатор Константинов? — сурово спросил Камо. — Говори живо, а то упустим мерзавца! Именно он предатель.

— Константинов с группой командиров проверяет наши огневые точки. Но он честный человек…

Камо, уже не слушая, быстро снарядил группу в погоню.

Направление выбрал на Городищенский бор. Как выяснилось, на этом месте не росло ни одного дерева! Было просто непонятно, почему оно именовалось бором… Открытое поле. За версту видна любая точка.

Однако недаром говорится, что на ловца и зверь бежит. Не проехали и пяти километров по большаку от станции Золотухино, как увидели верховых, скачущих в сторону Курска.

— А, товарищ Константинов! Именем полковника Рюмина прошу остановиться! — подгоняя коня, закричал Камо.

Самое удивительное, что Константинов остановился. Однако его спутники продолжали нестись галопом.

— Ребята, любой ценой задержите тех, а я — этого мерзавца, — тихо приказал Камо.

Но тут сам Константинов приказал своим людям остановиться. Камо с бойцами подъехал к ним.

— Мы направляемся в Городищенский бор. Я договорился с господином полковником Рюминым. Хочу четыреста штыков ему подарить…

Не успел Камо закончить фразу, как Константинов дал ему пощечину.

— Ах ты сволочь, изменник! С кем смеешь делиться своими мыслишками? Я красный командир, а ты гад!

Гнев Константинова был так неподделен, что Камо заколебался. Может, Рюмин нарочно, чтобы дискредитировать перешедшего на сторону Советской власти офицера, поддакивал по телефону?

Камовцев было пятнадцать верховых, а тех — всего пятеро. Трое на одного… А вдруг ошибка? Тогда может пролиться невинная кровь. Как проверить? Как добраться до истины?

Пока Камо раздумывал, Разин, Абол и Новиков, опытные фронтовики, да и остальные ребята заняли удобную позицию и, одновременно направив на группу Константинова маузеры, быстро разоружили всех.

— Ни с места! Расстреляем, как куропаток! — закричал Филипп и выбил из рук Константинова направленный на Камо пистолет.

— Вы изменники! Я сам, собственноручно вас расстреляю! — неистовствовал Константинов. — Везите нас в штаб!

— В какой? Деникинский? — незаметно подмигнув своим, с сарказмом спросил Камо. — Что ж, едем! Там вы и объяснитесь, как служили Советам… Свяжите, ребята, этих красных сволочей и ведите их коней под уздцы. С такими трофеями нас сам Мамонтов встретит с раскрытыми объятиями!