Алые маки на серых скалах

— Не суетись. Тихо-тихо добирайся до всего! Однако помни о времени. Чем раньше разведка даст сведения об обстановке, тем успешнее мы продвинемся вперед. Боец Папян, действуй! — Камо по-воински выпрямился.

— Есть, товарищ Камо, действовать! — отчеканила Ася и, круто повернувшись, ушла.

Группой разведчиков-кавалеристов на этот раз руководил Филипп Новиков. Увидев новоиспеченную цыганку, он фыркнул, но ничего не сказал, только помог девушке взобраться на предназначенную ей лошадь и дал в руки повод.

Ася молча ехала с ним до самой окраины города. Затем спешилась. Разведчики должны были сидеть до ее возвращения в засаде и наблюдать за большаком.

— Смотри, Ася, не переиграй! Как что — тут же назад. Коня твоего и оружие будем держать наготове, — сказал ей Новиков. Ася растроганно пожала товарищу руку и, кивнув всем, двинулась в путь.

Дорога от осенней слякоти раскисла: видно, в этих местах долго шли дожди. Хочешь не хочешь, а чувяки действительно пришлось снять, чтобы совсем не остаться без обуви, и шлепать по грязи босиком.

Вначале холод ошпарил подошвы ног так, что Ася подпрыгнула на месте. Но потом при быстрой ходьбе как будто притерпелась.

Было три часа дня. Улицы городской окраины встретили Асю унылым безлюдьем: жители или обедали, или копались в своих огородах и палисадниках. Оголенные деревья и кустарники позволяли, не убавляя шага, краешком глаза видеть, что творится за невысокими занавесочками окон. За ней с любопытством наблюдали из домов: часто виднелись приплюснутые к стеклам носы взрослых и детей. Ася шла уверенно, хотя не имела понятия, куда ее приведет длинная широкая улица, тянувшаяся почти от самой окраины. Дома большей частью были одноэтажными, деревянными, обросшими сараями и сараюшками, как в деревне. Двухэтажные, кирпичные, попадались очень редко.

Наконец эта улица кончилась. Она уперлась в другую, образовав перекресток. Важно было показать наблюдавшим за ней людям, что город знаком ей и она прекрасно знает, куда идет. Ася наугад свернула направо.

Очевидно, дорога приближалась к центру. Чем дальше, тем больше стали попадаться люди. Дома тоже уже были в основном двухэтажные, с высокими кирпичными фундаментами и верандами. Люди проходили мимо Аси с деланным равнодушием. Однако во взглядах их чувствовалось скрытое любопытство. Так девушка прошлась по многим улицам, пока вплотную не подошла к базарной площади.

День был будничный, настоящего базара почти не было. Даже те, кто привез что-то на продажу, уже расходились, подводы с грохотом отъезжали. На базаре остались всего несколько баб, торговавших кто чем: одни семечками, другие картошкой, третьи сушеными грибами, четвертые обливными горшками. Здесь же толклись редкие покупатели. Вернее, зеваки, которые, ничего не покупая, лениво приценивались.

— Погадаем, красавицы? — Ася наконец решилась действовать, увидев, что ее появление тут люди воспринимали как должное. Какой базар на свете обходится без цыган?

— А то и погадаем, — зардевшись, но скрывая смущение, задорно отозвалась деревенская молодуха и высыпала Асе на ладонь горсточку семечек.

— Спасибочки, дай бог тебе здоровьичка! — певуче поблагодарила Ася и, спрятав семечки в боковой карман широченной юбки, взяла огрубевшую от работы шершавую ладонь женщины. С минуту она задумчиво смотрела на изрезанную линиями кожу, не решаясь что-нибудь сказать.

Ах, как Асе не хотелось обманывать доверие молодки досужими выдумками! «Сказать бы ей: милая, я сама не знаю, что будет со мной через минуту! Как же могу предвидеть твою судьбу?» Но разве Ася могла это сделать? Она решила по возможности щадить наболевшее сердце женщины.

— Ждешь небось? В работе день-деньской… Верно говорю? — Ася испытующе посмотрела на женщину. Та невольно поддалась ее настойчивому взгляду и утвердительно кивнула. Ася в душе возликовала: теперь она на верном пути.

— Ох, верно, верно, цыганочка, — расчувствовалась молодуха. — Жду, все глаза выплакала! Жив ли?

— Жив! Трудненько ему приходится, но мужик крепкий, выдюжит! Тоже тоскует по тебе. Вот-вот война кончится, и встречай!

— Значит, жив останется? — радостно всплеснула руками женщина. — Ох, спасибо, цыганочка. Только когда же эта проклятущая война кончится? Скоро, а? — Она умоляюще посмотрела на Асю, будто от одного ее «да» или «нет» все зависело. И Ася не пожалела этого слова.

— Да, скоро, очень скоро кончится война.

— А ты слушай ее. Первое дело: цыганки всегда врут. Второе: она, лишь бы подачку дали, все утешительное говорит. К тому же она совсем зеленая! — вдруг вмешалась в разговор пожилая торговка. — Как же скоро кончится война, ежели брат на брата идет? Пока они друг дружку начисто не изведут, война не кончится.

— Сказывают, свои освободители идут. Вот-вот в город войдут, — подала голос третья женщина.

— Кому — свои, кому — чужие, — сказала еще одна.

Удивительное дело, никто из говоривших четко не объяснил, кто такие «свои» и «чужие». А ведь это могло одинаково относиться и к белым и к красным!

Ася не пропускала мимо ушей не только ни одного слова, но и ни одной интонации, ни одной улыбки, насмешки.