Алые маки на серых скалах

— Добро пожаловать, наши доблестные спасители! Мы надеемся, что победа не за горами, — сказал глава депутации.

«Господин полковник» солидно заверил, что он рад видеть настоящих патриотов многострадальной России и что скоро под звон колоколов освободительная армия Деникина войдет в белокаменную Москву.

— Однако, господа, шумиха с колокольным звоном пока не к месту. Нам нужна помощь тыла: денежные пожертвования, оружие… Добровольцы тоже. Спешите, господа, мы вот-вот выступаем. Как видите, войска на марше. Честь имею!

Слова Володи возымели действие. Началось ночное шествие контры в штаб. Прием вели двое: «господин полковник» и помощником при нем Благовещенский. Ася составляла протоколы, списки. Роман тут же передавал распоряжения штаба особотрядовцам, каждый из которых руководил оперативной группой из пяти бойцов. Таких групп было четырнадцать. За ночь они проделали колоссальную работу!

Приходили на прием махровые белогвардейцы. Одни — с доносами на местных коммунистов, советских работников, скрывавшихся от белых, другие просили записать их в Добровольческую армию; третьи стремились пробраться в штаб Деникина со специальными заданиями подпольных контрреволюционных организаций.

Гнев душил Асю, но приходилось сдерживаться.

Вот зашел мужчина средних лет, с благообразным лицом, бородкой клинышком и прямым пробором тщательно расчесанных волос. Он с оглядкой закрыл за собой дверь и косо посмотрел в сторону Аси, сидевшей в углу за маленьким столиком.

— Чем могу? — вежливо ответив на поклон, спросил Благовещенский и жестом указал на свободный стул.

— Да вы не стесняйтесь, господин! — тут же вступил в разговор Хутулашвили, увидев, как пришедший нерешительно заерзал на краешке стула. Его дружеский тон и обезоруживающая улыбка, да и вполне «дворянские манеры» успокоили мужчину.

— Долгополов Федор Тимофеевич, мещанин-с! Смею доложить, что в городе в настоящий момент немало скрывается коммунистов. Обезвредить бы их надо, а то до полной победы далеко. Вы уйдете, а мы-то…

Мужчина осекся и пытливо перевел взгляд с «полковника» на насупленные брови Благовещенского. Тот, поймав его взгляд, ободряюще кивнул, давая понять, что вполне понимает его и сопереживает.

— Продолжайте, пожалуйста. Это все весьма кстати и своевременно, господин Долгополов! — сказал Хутулашвили.

— Одного из этих негодяев я выследил. Он был при Советах большим человеком. Васильев Александр Иванович — величали его красные. Заядлый партиец, доложу я вам!

— Так-так-так… Умница же вы, господин Долгополов! Россия вам этого не забудет! Мы его сейчас же уберем! Адрес?

— Михайловская, дом восемь. У сапожника Батурина скрывается. Только меня — ни-ни! Сами понимаете, в случае чего…

— Как не понимать, господин Долгополов! Не беспокойтесь! Главное, нашим солдатам сейчас дорогу показать, чтобы расспросами не вспугнуть негодяев. А потом вас проводят домой. Капитана ко мне!

Последние слова Хутулашвили относились к Асе. Она сорвалась с места. Далеко идти не надо было: особотрядовцы находились за дверью, в другой комнате.

Пока «капитан» — Роман Разин, вытянувшись перед Хутулашвили, слушал его приказание, Ася по условному знаку Благовещенского написала на клочке бумаги: «Арестовать предателя».

— От лица службы благодарю вас. Честь имею! — сказал на прощанье Долгополову Володя. Но как только за посетителем и Разиным закрылась дверь, дал волю накопившемуся гневу:

— Сколько этакими подлецами предано коммунистов! А тут приходится еще рассыпаться перед ними.

Куда девалось обычное спокойствие Володи? Лицо его покрылось красными пятнами, глаза метали искры. Он поспешно закурил и зашагал по комнате.

— Спокойно, господин полковник! — положил ему на плечо руку Дмитрий. — В борьбе с врагами еще и не то бывает!

Но для разговоров и эмоций времени у них не было: в дверь уже стучался следующий посетитель.

Он оказался молодым стройным мужчиной лет двадцати пяти, одетым с иголочки, с холеным лицом и нагловатыми серыми глазами навыкате. Вел себя свободно и непринужденно.

— Господа, честь имею представиться! Сын здешнего купца Копусова. Бывший студент. Запишите в Добровольческую армию! Только не рядовым. Хотя я и не военный человек, но образование и все такое…

— За чинами отправляетесь, господин Копусов, или хотите сражаться за матушку-Россию? — не удержался Дмитрий. Хутулашвили бросил на него строгий взгляд.

— Какие там чины? Большевики у меня в печенках сидят! Драться хочу. Собственноручно убивать, уничтожать их хочу. Только не люблю, когда мною командуют. Не привык! Потому не хочу рядовым!

Таких добровольцев в деникинскую армию записалось в эту ночь в штабе камовцев немало… Двое из них дали адреса складов с оружием.

Потом коммунисты, которых выдали контрреволюционеры, собрались в штабе. Высокий, худощавый Александр Иванович Васильев, действительно скрывавшийся у сапожника Батурина, оказался председателем Совета. Быть бы ему непременно повешенным, если бы город вместо камовцев взяли деникинцы…