Алые паруса Синей бороды

– Нет, – возразила я, – реальную историю, которая произошла только что. Побеседуй с патологической лгуньей Евгенией из пиар-отдела «Элефант». Не поленюсь приехать, чтобы присутствовать на беседе. Интересно, сколько госпожа Пиолова заплатила девице-красавице Жене за спектакль с лысым котом? Полагаю, что на встрече, которую должна была проводить «зверский психолог», конфуза бы не произошло. Там не предполагалось присутствие ветеринаров. А я решила помочь тем, кто верит в «зверского психоаналитика», поэтому ты по моей просьбе быстро организовал команду ветеринаров. Хорошо, что плазма была подключена к интернету, прекрасно, что в шатре имелась возможность провести онлайн-встречу с айболитами.

– Угу, – прозвучало из трубки. – Ты как?

– Ощущаю себя Наполеоном, которого увезли на остров Эльба, – сказала я, – хотя вокруг меня не вода, а лес. Придется отсиживаться здесь, пока люди не разъедутся.

– Сейчас поговорю по душам с Годуновой, – злым голосом пообещал Иван, – пусть немедленно разруливает ситуацию. Значит, ты свои книги не подписывала?

Я села на большой камень.

– Конечно, нет. Пиар-отдел издательства перепутал авторов, выбросил в соцсети призыв прийти на встречу с Мариной Пиоловой. О поездке Арины Виоловой в Кустов нет ни словечка в интернете.

– Угу, – опять пробурчал Зарецкий, – угу. Веди себя осторожно. «Не приведи Бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный».

– Да уж, – вздохнула я. – Александр Сергеевич Пушкин великий поэт. Но почему никто не называет его гениальным прозаиком? Повесть «Капитанская дочка» прекрасное произведение, ее всю можно разобрать на цитаты. Слова про бунт, кстати, до сих пор актуальны. А еще мало кто читал черновики Пушкина. В печатной версии повести фраза про бунт завершается словами «бессмысленный и беспощадный», а в черновике она имеет продолжение: «…бессмысленный и беспощадный. Те, кто замышляет у нас невозможные перевороты, или молоды и не знают нашего народа, или люди жестокосердные, коим «чужая головушка – полушка, да и своя шейка – копейка».

– Разберусь со всеми, – процедил Иван, – каждый получит свой кусок. Аглаю – вон. Какого черта я повелся на ее идиотское предложение?

– Остынь, – попросила я, – лучше выясни, кто принял решение об издании книги «зверского психолога». Ой, забыла! На встречу приволокли короб, куда должны были бросать деньги на лечение…

Меня начал душить смех.

– …православного кота Митрофана, который живет в храме и молится за всех фанатов Марины Пиоловой.

– Что? – завопил Иван. – Какой…

Поскольку далее в речи моего друга не осталось цензурных выражений, я быстро отсоединилась и лишь тогда поняла, как мне холодно. Убегая из шатра, я не подумала про куртку. Она осталась на вешалке у входа. Может, люди уже разошлись?

Я осторожно вышла из леса, двинулась в сторону улицы и услышала громкий женский голос:

– Согласна, Марины тут не было. Сидела другая баба!

– Арина Виолова, – подсказал бас. – Она пишет романы про преступления.

– Значит, они заодно, – сделала в корне неверный вывод незнакомка, – детективщица тоже в доле.

– Навряд ли, – кто-то встал на мою защиту. – Я вот пришла за ее автографом. А в шатре узнала про встречу с какой-то Мариной.

– Обе мошенницы, – завизжал дискант. – Чего Виолова в шатре делала? Дураки вроде меня последние копейки за дорогу отдают, чтобы с Пиоловой пообщаться, поцелуй получить.

Я начала отступать к лесу. Нет, пока нельзя показываться в Кустове. Эх, жаль, что я плохо знаю местность. Наверное, есть какая-то дорога в обход центральной площади. Или к дому мэра можно попасть, пробежав сквозь лес. Вот только заблудиться у меня желания нет.

Я затряслась. Что лучше – насморк или народный гнев? Я в данном случае выбираю простуду. Избушка Аполлинарии! В ней я спокойно просижу до позднего вечера, дом имеет очень плохую репутацию, никто в него заглядывать не станет. Я сделала шаг по тропинке, и тут ожил телефон, на экране высветился номер мужа.

Глава двадцать девятая

– Привет, ты как? – спросил Степан. – Удачно встреча прошла?

– Сейчас дойду до дома и расскажу, – пообещала я, – если не сразу позвоню, не волнуйся. Меня хозяева, наверное, за стол посадят.

Сообщать Степе о том, что я трясусь от холода в лесу, не хотелось. Дмитриев начнет нервничать, а чем он мне сейчас может помочь? Вот окажусь через некоторое время в коттедже Зотовых, тогда и сообщу правду про то, как занималась раздачей поцелуев.

– Хорошо, – согласился Степан, – соединись со мной, когда окажешься одна.

Я чихнула.

– Все, все, беги скорей в тепло, – занервничал муж, – а то простудишься. Куртку застегни, вечно ты ходишь нараспашку, а не лето на дворе.

Я опять чихнула. С удовольствием бы сейчас закрыла верхнюю одежду на молнию, да она осталась в шатре. Запихнув телефон в карман, я поспешила к избе Аполлинарии и увидела у крыльца несколько велосипедов, кто-то меня опередил. При взгляде на «железных коней» память услужливо развернула воспоминание.