Алый Крик

Бинто похлопал меня по руке, а потом сильно толкнул. Я повернула голову, краем глаза продолжая следить за Рози.

– Добрая Собака. Добрая Собака. Ты должна посмотреть.

– Куда посмотреть?

– Змея. Я оступился, потому что увидел алую змею.

Я оглядела карниз по обе стороны от нас. Семь Песков были домом для множества видов змей, но они не любили холод, и в горах мы не встретили ни одной.

– Нет, – жестом сказал Бинто. Он встал на цыпочки и, взяв меня свободной рукой за подбородок, заставил поднять голову. – Там, наверху.

Я посмотрела наверх – за карниз, скользнув взглядом вдоль извилистой тропы, которая вела с вершины горы. И примерно в трёх милях позади я увидела её.

Очень большая змея, ползущая по тропинке к нам. Её красная чешуя состояла из десятков чешуек, соединенных сетью тонких серебристых цепочек.

За нами шли монахини.

– Что происходит? – спросила Рози, поднимаясь на ноги.

Она повернула голову, проследив за моим взглядом. Краска отхлынула от её лица, когда Рози увидела, из-за чего оступился Бинто. И…

Возможно, это был просто ветер, который никогда не стихает на больших высотах, но я могла поклясться, что слышу шипение змеи.

Глава 24 Алая змея

Мы на три мили опережали длинную вереницу заражённых монахинь. Иначе сказать, нас разделяло несколько часов пути. Но по этой коварной местности приходилось двигаться медленно, а преследующая нас безумная армия плавно текла вниз по извилистой горной тропе, словно кровавая река.

– Спокойно, Квадлопо! – подбодрила я испуганного коня, когда он поскользнулся на куче осыпающегося мусора.

Выступ, который мы пересекали, был таким узким, что Квадлопо едва мог пройти. Я следовала за Рози, Кусакой и Бинто, ведя коня так быстро, как только осмеливалась. Через каждые несколько шагов я протягивала руку, чтобы погладить Квадлопо по морде, надеясь, что моё прикосновение придаст ему бодрости. Конь уныло тащился за мной, то и дело фыркая и стряхивая с губ клочья пены.

– Лошади напуганы. – Бинто обернулся, чтобы подать мне знак, и нерешительно добавил: – Я тоже.

– И я.

Это была моя вина. Мне не следовало настаивать на том, чтобы взять коней с собой в горы. Но в пустыне не было безопасного места, где мы могли их оставить, и я не желала даже думать об утрате Квадлопо.

Вместо этого я рисковала его жизнью на каждом шагу. Мои жалкие слова утешения тонули в шипении, которое становилось всё громче по мере того, как проходили часы и свет уступал место наползающей тьме.

Как, чёрт возьми, монахини заразились после нашего ухода? Неужели мы с Бинто каким-то образом вызвали у них Алый Крик? И если да, то не поэтому ли они преследовали нас вместе того, чтобы убивать друг друга – как сделали монахи в Саду Безмолвия?

– Почему от них слышен этот проклятый шум? – спросила я. – Неужто мало того, что они хотят разорвать нас на части? Какой смысл сначала пугать нас до полусмерти?

Мне следовало помолчать. На самом деле я не ждала ответа. Энна часто говорила, что одна из задач арта локвит – научить нас говорить только тогда, когда высказывания служат определённой цели.

Дюррал, который постоянно болтал, независимо от того, была ли на то причина, возражал, что разговоры полезны для души.

– Радуйся, что заражённые шипят, – ответила Рози. Очевидно, её маэтри ничего не рассказывала о бессмысленных вопросах, на которые не нужен ответ. – Алый Крик заставляет их распространять безумие, но изъян в Алых Виршах приводит к тому, что люди откусывают себе языки. И если это по-прежнему происходит, значит, Странница ещё не довела стихи до совершенства.

– О, спасибо, Рози, – откликнулась я. – Когда ты так говоришь, я начинаю думать, что это леденящее кровь шипение очень обнадёживает.

– Да, это более мудрая интерпретация.

Какими бы навыками арта локвит ни обладала Идущая Тропой Шипов и Роз, умение распознавать сарказм явно не входило в их число.

Я не понимала, как может Рози говорить таким спокойным рассудительным тоном даже сейчас, когда монахини нагоняли нас. Действительно ли её подготовка аргоси настолько лучше моей, что она может с лёгкостью подавить панику? Меня-то хватало лишь на то, чтобы не взвыть и не возопить в небеса, кляня несправедливость всего этого.

А может, она спокойна, потому что знает: монахини идут не за ней?

Страх творит с мозгами странные вещи.

Шли часы, и тьма сгущалась, а монахини подходили всё ближе и ближе. Мне всё время казалось, что я могу разобрать слова в их шипении. «Молодая. Молчаливая. Симпатичная».

Бинто схватил меня за рукав.

– Стой! Впереди трещина в скале.

У мальчишки хорошие глаза. Я, конечно, следила за дорогой, но отвлеклась – и была в нескольких дюймах от того, чтобы попасть каблуком в расщелину. Или хуже того: Квадлопо мог наступить в неё копытом. Сломанная нога здесь будет смертным приговором для любого из нас.

– Ты могла бы предупредить меня об этой трещине, – окликнула я Рози.

Она даже не потрудилась оглянуться.

– Я думала, ты смотришь под ноги.

Разумеется, она была права. Нет никакой гнусности в том, чтобы не сообщить о трещине. Рози имела все основания полагать, что я способна заметить опасность сама.