Алый шторм

А вообще сила арчеров в наличии ветки нейромутаций, позволяющих существенно расширить возможности носителя, а работа с нейроэнергией идёт как небольшой бонус. Умений, связанных с использованием реактора в боевых целях, не так уж и много, и по большей части их можно называть боевыми лишь косвенно. Основное преимущество специализации арчера — это скрыт и другие умения, позволяющие бесшумно сблизиться с противником на оптимальную дистанцию и нанести удар, а также повышение возможностей нанесения дистанционного урона за счёт огнестрельного или любого другого оружия с повышенной точностью.

Например, автоприцел мага отличается от своего аналога у арчера. У меня это просто маркер, который проектируется на сетчатку глаз, исходя из анализа положения руки с зажатым оружием. Андрей же с восторгом сообщил, что, помимо прицельного маркера, его симбионт учитывает массу параметров, которые могут повлиять на точность выстрела. Скорость ветра или траектория движения цели — самые простые из них. Затем симбионт выдаёт соответствующую информацию носителю, чтобы тот скорректировал прицел и открыл огонь.

После проведённого Синтом и Аском, симбионтом Андрея, инструктажа мы заняли позицию в двух метрах друг от друга, расставили руки в стороны и приготовились подать на рецепторы энергию из реактора. В теории после соприкосновения рецепторов должно образоваться нейроэнергетически-волновое поле, которое и должно запустить процесс подключения нового пользователя к коллективному разуму синхронизированных симбионтов.

— Начинаем, — прозвучал в голове голос Синта.

Симбионты рассчитали всё идеально и учли разную скорость продвижения энергии по нейросети. В итоге чешуйки на тех участках кожи, где я расположил рецепторы, заискрились синевой неоформленной нейроэнергии. Несколько секунд ничего не происходило, а потом Синт скомандовал начать сближение. Для того чтобы вокруг нас сформировалось специфическое нейрополе, нужен прямой контакт рецепторов двух носителей древнего гена.

Ощущения от соприкосновения мне не понравились. В голове мгновенно появился неприятный гул, интенсивность которого постепенно нарастала, но его можно какое-то время и потерпеть. Неожиданно в точках сцепления рецепторов возникла яркая вспышка, и вокруг нас образовался кокон радиусом метра три, границы которого светились бледно-голубым цветом.

— Дэн, осторожно сближайся и пересекай границу, — скомандовал я и почувствовал, что, помимо гула, на меня навалилась усталость, буквально пригибающая к земле, а изо рта Андрея и вовсе вырвался еле слышный стон. — При малейших признаках дискомфорта разрывай дистанцию, — добавил я и сосредоточился на удержании поля в стабильном состоянии.

Было видно, что Дэн сильно нервничает, но решимости не теряет. Парень осторожно сблизился с полупрозрачной плёнкой и, не почувствовав угрозы для жизни, дотронулся до неё сначала пальцем, а потом погрузил в неё и всю руку.

— Порядок, — сказал он, как мне кажется, больше для самого себя и, сделав глубокий вдох и выдох, шагнул вперёд.

Удерживать стабильность кокона сразу стало намного сложнее, а расход энергии увеличился. Андрею приходилось ещё сложнее, и надолго его не хватит.

— Нам нужно тридцать секунд, — сообщил Синт. — Всё оказалось несколько сложнее, чем мы думали. Производим корректировку энергоструктуры копии симбионта, чтобы она могла принять сознание ближайшего соплеменника.

— Хватит болтать, делай, что надо, и побыстрее, — мысленно прохрипел я.

Неприятные ощущения усиливались с каждой секундой, и я почувствовал, как Андрей попытался разорвать контакт, но я сжал его руку и не позволил сделать это. Нужно довести эксперимент до логического завершения, иначе придётся начинать всё сначала, да и неизвестно, как это отразится на Дэне.

— Мы закончили, — сообщил Синт, и я тут же прервал контакт рецепторов.

Нейроэнергетический контур мгновенно исчез, а мы с Андреем обессиленно попадали на траву. Эти тридцать секунд дались нам очень тяжело. Особенно трудно стало удерживать связь последние мгновения. Юля подбежала к Андрею, которому было намного хуже, чем мне, и начала оказывать ему помощь. Его дыхание постепенно выравнивалось, и я успокоился.

Легче всего эксперимент прошёл, как ни странно, для Дэна. Он вообще не почувствовал никакого дискомфорта и всё время просто стоял внутри нейроэнергетического поля.

— Как всё прошло? — потребовал я отчёт у Синта.

— Нервно, — признался симбионт. — Как оказалось, контакт с древним геном изменил нашу энергоструктуру гораздо сильнее, чем мы думали, и пришлось корректировать план на ходу, но мы справились. Усовершенствованная нами копия притянула энергоструктуру с сознанием симбионта, что удерживают Нейросы. Сейчас соплеменник заканчивает стабилизацию объединённой структуры, а потом начнёт процедуру выхода из стазиса. Мы с Аском уже чувствуем его присутствие, так что подключение нового пользователя к коллективному разуму можно считать успешным, но возникла проблема.

— Нейросы заметят уменьшение количества пленённых симбионтов? — опередив Синта, предположил я.