Алымов

– И сколько ты точек за ночь успеешь объехать, не зная толком ни адресов, ни самой Москвы закоулочной? Людей поперебудишь… Не выпрыгивай-ка сам из себя, а давай лучше подождём часок-другой. Если не отзвонится Натаха, будем принимать какое-то решение.

– Но, она же не знает, где я остановился.

– Гостиниц в Москве не настолько много, чтобы не разыскать в них по телефону такого крупного экземпляра как ты, даже с такой распространённой фамилией. Метод тыка даже не понадобится, обзвонить полный список по алфавиту – полчаса делов-то…

– А станет она звонить после моего такого свинства?

– А кто сказал, что ты – свинья? Форс-мажор всякий и со всяким может произойти. Она – баба умная, должна допускать разные варианты…

– Любящая баба, братцы, от логики так же далека, как я сейчас – от элементарной порядочности.

– А по-настоящему любящая о плохом с твоей стороны даже подумать себе не позволила бы!

– Хорошо, час подождём. Наливайте!

Друзья с радостью принялись раскупоривать бутылки, выстроившиеся на заранее накрытом, на всякий случай, если недостаточно окажется ресторанного пира, столе.

Часа через полтора-два с начала душевной беседы, в ходе которой больше всех налегал на спиртное расстроенный Иван, настойчиво и даже, как показалось друзьям, сердито затрезвонил телефон. Иван лихорадочно схватил трубку:

– Семёнов на проводе!

– Иван Иванович? Добрый вечер, вернее доброй ночи! Это звонит Ирина Разумова.

– Ирка, ты?! Наташка у тебя? Дай её!

– Козёл ты, Семёнов! Не дам я тебе её, спит она, бедняга. Ну, разве можно так над людьми изгаляться? Совсем заморозил девку. Приняла ванну, ещё кой-чего, и моментом вырубилась. Пусть поспит под двумя одеялами, прогреется. Завтра не раньше обеда позвони. Если захочет, конечно, разговаривать с такой сволочью, как ты.

– Ир, ну кто ж знал, что день такой холодный окажется? Ведь Москва же – не Сибирь. Да и мероприятие все мои мозги затормозило.

– Пошёл ты знаешь куда…

И трубка запикала короткими гудками.

У Ивана хоть и отлегло немного от сердца, что Наташка, слава те, Господи, в надёжном месте, но на душе было противнее некуда. Опрокидывая почти без закуски рюмку за рюмкой, он снова и снова перечитывал измятую записку, содержание которой било по мозгам отдельными фрагментами особо больно.

«Сытый голодного не разумеет…», «совсем закоченела…», «твоя я». «Твоя я» – так Наташка подписывала все письма и записки, по возможности избегая упоминать в них своё имя, которое по иронии судьбы полностью, то есть вместе с отчеством, совпало с именем и отчеством его жены. А к жене Наташка ревновала Ивана настолько, что у неё появилось нечто вроде аллергии на собственное имя. Да вдобавок, и дни рождения у обеих Наталий удались почти одновременными, расхождение составляло всего день. Хорошо хоть, в годах разница оказалась более существенной (любовница была на пять лет моложе жены). А то бы совсем караул.

Через пару часов обильнейшего возлияния записка выпала из рук Ивана, и он раскатисто, во всю силу своих богатырских лёгких-мехов, захрапел. Так Семёнов не напивался ещё никогда в жизни.

Спальный вагон фирменного

cкорого поезда «Москва – Лесогорск»,

на следующий после банкета

в ресторане «Прага» вечер

Немногих лесогорских гостей вчерашнего торжества, прибывших на перрон железнодорожного вокзала, как и договаривались, за полчаса до отхода поезда, чтобы всем вместе дружной компанией отправиться домой, ждал приятно-щекотливый (чего-чего, но такого никто из них даже представить себе не мог!) сюрприз. Иван Семёнов, лично взявший на себя организацию отъезда, стоя в обнимку со своей любимой Наташкой у входа в вагон «СВ» и хитро ухмыляясь, вручил каждому его билет со словами:

– Отказ от подарка – великий грех!

На вопрос весёлого, ещё не отошедшего от вчерашнего Андрюхи Селиванова «а дело вкуса дозволяет обмен подарками друг с другом?»,

милостивым тоном разрешил, махнув рукой:

– Да хоть всю дорогу меняйтесь! Так даже веселее будет. Только, чур!.. Завтра по прибытии – сдать все подарки в целости и сохранности для отправки тем же вагоном обратно в Москву.

– Ну, ты, Иван, изобретатель… посмотрим, посмотрим, что там у тебя…