Алымов

– Вы все прекрасно знаете, как меня зовут. Нет, не по паспорту. А как зовут в народе и среди братвы. Вслух при мне это прозвище обычно стараются не произносить. Но ведь, если посмотреть правде в глаза, то рядом с некоторыми гигантами тела, души и мысли я и на самом деле не более чем клоп. Не возражай, Вань, по сравнению с тобой мы все действительно пигмеи.

Мёртвая тишина воцарилась за огромным столом. Взоры пирующих дружно устремились в сторону говорящего. Оратор же тем временем продолжал с открытой приветливой улыбкой на лице:

– Да-да. Я не хохмлю. Клоп перед Иваном я не только по природным данным, а и по фактическим результатам, по размаху дел. Вот первое, почему я теперь спокойнее отношусь к этой своей кликухе. Хотя в юности моей весёлой за малейшую попытку обозвать меня так, особенно прилюдно, бил я любого нещадно. Даже покалечить мог.

Второе, почему я в душе согласился с некоторого времени принять зва-

клопа как должное: «пацаны» мои промеж собою очень гордятся, когда перед очередной «стрелкой» у наших так называемых оппонентов кишки от страха сводит. Без хвастовства скажу, что произносимый при нашем приближении сигнал «клопы ползут», какое бы презрение ни пытались в эти слова вложить, действует и в самом деле на многих, как касторка на желудочника.

Но, опять же скажу без всякого бахвальства и зазнайства: какого бы жуткого страху ни нагоняли на неправильных людей мои бойцы, мы никогда не беспредельничали. В отличие от многих других параллельных с нами бригад поступаем всегда исключительно справедливо, строго «по понятиям». Ни один ещё честный коммерсант не пострадал от нашей руки, могу поклясться чем угодно. Корректируем в правильную сторону поведение только конкретных непорядочных хапуг. А почему? Как вы думаете? Да элементарно: кто сам хлебнул в жизни, почём фунт лиха, тот вряд ли пойдёт отнимать у другого трудно заработанный хлеб.

– Робин Гуды эдакие, – тихонько усмехнулся в ухо Аркадию Синбергу подполковник Скоробогатов.

Чутким шоферским слухом Андрей уловил сказанное, но ничуть не изменил своего спокойно-повествовательного тона:

– До Робин Гуда знаменитого мне лично, конечно, далековато, но за всех своих «пацанов» вместе взятых и за каждого в отдельности скажу смело: это настоящие санитары отечественного бизнеса. Насколько я прав, покажет время.

И, глядя прямо в глаза подполковника, уже более жёстким тоном чётко, с расстановкой произнёс:

– Если наша доблестная краснознамённая милиция уже давно не контролирует ситуацию в стране, и вовсю начинает сотрудничать за деньги с любым, кто больше заплатит, то уж извините, без этих самых Робин Гудов в скором будущем гарантирован полный хаос.

– Так, за что же мы всё-таки пьём? – вовремя вмешался, предотвращая назревающую перепалку, тамада Владислав.

– Наверное, за справедливость! – поднялся глава застолья Иван Семёнов, и приобнял оратора:

– Но, пусть всё же Андрюша закончит свой тост сам. Давай, Андрюх!

– Вань, я же говорил, ты – гигант! Попал прямо в самую точку. Именно за справедливость я и хотел предложить выпить. Да вот… отклонился чуток, извините. – Андрей виновато переступил с ноги на ногу, бросив украдкой ненавидящий взгляд на подполковника. – Сейчас много хороших слов было сказано за дружбу. Я полностью со всеми говорившими согласен, и целиком их поддерживаю. Один в поле и в самом деле не воин. Примером тому – моя судьба. Хотя полную цену моей свободы лучше не знать даже самым близким друзьям, за меня в трудный момент вступившимся.

Андрей ещё раз зыркнул испепеляющим взглядом в сторону подполковника милиции Георгия Ивановича Скоробогатова. Тот с напряжённым выражением лица пошевелил плечами, налил вдруг в стакан из-под минеральной воды доверху водки и залпом, ни с кем не чокаясь, выпил до дна.

Андрей чуть не рассмеялся от удовольствия:

– Целых семь десятков лет весь наш народ официально ходил в атеистах,

не верили открыто ни в Бога, ни в чёрта. А теперь даже самые отпетые коммунисты боятся всё-таки высшего суда, пред которым когда-то придётся предстать и ответить за всё, что сделал так или не так в этой жизни. И за хорошее, и за плохое обязательно будет соответствующее справедливое воздаяние. А поскольку, как было объявлено, мой тост посвящён конкретно и в натуре справедливости, то её я вижу на сегодняшний день в следующем.