Амазонка бросает вызов

С двумя сломанными рёбрами, многочисленными ушибами, разбитыми бровью и губой, Ку Чжунэ был доставлен в клинику, чтобы попытаться ожить и принять сносный вид к своему бракосочетанию, откладывать которое никто не собирался, раз уж выяснилось, что никаких опасных для жизни повреждений у жениха нет. Правда, никто не поинтересовался состоянием его сердца, ещё бившегося, но уже мало что чувствовавшего. А с таким разве долго протянешь? Впрочем, иные мудрецы утверждали, что спокойное сердце, лишённое тревог, наоборот более долговечно.

Чем дальше в лес, тем выше горы

Я смутно помнила первые сутки после того, как согласилась поехать с Чимином куда-то, куда он меня звал. Не потому, что была ещё в тумане от расстройства, связанного с Чжунэ, и не потому, что выпитое с Югёмом вино слишком надолго вскружило голову. Просто очень резко пришлось переключиться, начать действовать, вникать, усваивать новую информацию, осознавать. И очень уж внезапными, удивительными были обрушившиеся на меня сведения. Чимин привёз меня на квартиру, как он сказал, к Хосоку, и это подтверждало наличие в ней его жены, Ханы. Самого Хосока не было, зато там был мой зять — Намджун. Он попросил меня присесть и, когда Хана принесла нам чай и вышла, взялся рассказывать историю о том, кто они такие на самом деле, и почему так много загадочности было в его мальчишнике. На слове «золотые» он так вдохновлено, ожидая от меня потрясающих эмоций, вздымал руки и обрисовывал ими свои слова, чуть не сбивая чашки, что я понимала — разочаровываю его отдачей, скупо улыбаясь и кивая. Виной тому, как выяснилось, были мои пропуски уроков литературы и истории, а заодно и полное равнодушие к этим предметам. Я лишь краем уха слышала, что в прошлом нашей страны якобы существовало сборище разбойников… или героический отряд? Короче, ясно, да, как глубока я в знаниях о том, что за такие золотые? Намджун предупредил, что не может посвятить меня во всё, и я для начала должна знать всё лишь поверхностно.

Место, куда меня везут — тайное логово. Оплот, цитадель золотых с древних времён. Зашифровано всё под буддийский монастырь, естественно. Чимин поглядывал на меня, как бы напоминая, что давно намекал на всё, и мы с ним вроде как уже сообщники. Я была не против. Не только того, чтобы вступить в эти золотые и разделить их образ жизни (пробно, чтобы посмотрела — справлюсь ли), но и умчать из Сеула куда подальше, чтобы забыть о Чжунэ, о двух последних месяцах. Что меня особенно соблазнило, так это заявление Намджуна о том, что мобильный надо будет сдать, и им нельзя будет пользоваться. Он хотел было уговаривать меня пойти на это, и сам изумился, когда я горячо согласилась и сунула ему в руки мобильный в ту же минуту. Не нужен мне интернет, не нужно никакое средство связи, которое даст возможность просочиться слабости, вытащить Чжунэ из чёрного списка, или заглянуть на Инстаграм, чтобы проверить, как он поживает?

Намджуна прервал звонок в дверь, и он ненадолго замолчал, поглядывая на меня воровато, будто стыдясь, что скрывал всё это раньше, и что продолжает скрывать от Чжихё подобное — это он оговорил отдельно, пока она в положении, ей лучше ничего не знать, чтобы не волновалась. Я с ним была солидарна, Чжихё из мухи слона сделает, ей только дай повод понервничать, там и до икоты со слезами не далеко, а я слышала, что если нервничает мать, то и ребёнок рождается неуравновешенным.

Хана сходила открыть дверь, и к нам в зал вошёл Чонгук с девчонкой-подростком; аккуратная, симпатичная, с забранными в хвостик волосами средней длины, маленького росточка. На какое-то мгновение моё сердце пропустило удар. Как давно я не видела Чонгука? С тех пор, как начала встречаться с Чжунэ? Я так погрузилась в эти отношения, и так настроилась на этого человека — подлеца и обманщика, о чём не подозревала, — что забыла о других, и даже сейчас, вспомнив, какой неподдельный интерес испытывала к Чонгуку, не смогла в полной мере вернуть ту тягу и пристрастность. Внутри было как-то глухо, всё за пеленой, которой я покрыла окружающий мир, чтобы не реагировать на ложь и предательство. Но вместе с ними, похоже, отгородилась и от остального.

Итак, Чонгук всё-таки не совсем врал? Он из буддийского монастыря, это такая легенда, которую он должен поддерживать. А на самом деле, он золотой. И всё-таки, кто же такие эти золотые? Со слов зятя выходило, что они защитники слабых и тайные установители справедливости на земле — так я поняла. Надо бы в интернете уточнить… ах да, я же отдала свой телефон, и мне обещали его вернуть только тогда, когда я вернусь. Намджун поднялся, указав на меня девчонке, пришедшей с Чонгуком:

— Это Чонён, сестра моей жены, познакомься, — после этого он посмотрел на меня и указал наоборот на подростка, — это Джоанна, она тоже поедет с вами.