Амазонка бросает вызов

— Это не нашего ума дела. Но, знаешь, в золотых дураки и негодяи не задерживаются, то, что мы делаем… невозможно делать из корысти, или для себя, понимаешь? Никто не преследует личных интересов, мы не обогащаемся этим, никогда ничего не присваиваем, и наши наставники, не зажравшиеся чинуши в особняках трёхэтажных. Мастер Хан — отец Джоанны, прожил большую часть жизни в монастыре, в комнатёнке казарменного типа, питался с учениками в столовой постным рисом, видел семью два-три раза в год. А они, к слову сказать, жили ничуть не богаче многих, в обычной квартире, ведя обычный образ жизни… И погиб мастер Хан в феврале не за себя, и не за деньги, а получив очередь из пуль в спину от бандитов. Ошибаются ли наши наставники? Возможно, но за свои ошибки они платят своими жизнями.

На меня произвёл впечатление краткий рассказ, но список вопросов не иссякал. Меня словно прорвало, наконец, я ощутила, что меняю что-то в своей жизни и должна погрузиться в это глубже, иначе дезориентируюсь, потеряюсь.

— А откуда вы пополняете свои ряды? Из своих семей?

— Нет, не обязательно. Чаще берём в монастырь на воспитание сирот. Родственники наоборот скорее редкость. Были редкостью до последнего времени, — улыбнулся Чимин, покосившись на меня, — у золотых ведь не должно быть семей.

— Почему? — Ага, ещё одна разгадка поведения Чонгука?

— Да как тебе сказать… раньше существовал строгий запрет на это, и он родился из многих факторов: потому что золотые часто гибнут, и остаются несчастные вдовы, потому что за золотыми непрекращающаяся погоня каких-нибудь засранцев, которые часто пытаются подобраться через дорогих нам людей, и связь девушки с золотым невольно делает её мишенью для преступников…

— Боже мой, Чжихё… — всё серьёзнее осознавая, во что мы влипли, ахнула я.

— Не бойся, в Сеуле почти безопасно, там всегда много наших ребят. Эта территория считается как бы… очищенной нами от скверны. Туда редко кто смеет сунуться последние лет пять. — Я помолчала, пытаясь принять этот довод и успокоиться. Надеюсь, Намджун не позволит ничему случиться.

— Почему же запрет стал нарушаться?

— Измельчали мы, наверное, — пожал с юмором плечами Чимин, — слабы стали перед женщинами.

— Нет, серьёзно?

— Раньше разрешалось жениться, но только главарям и наставникам, ну и вышедшим из строя, вроде Рэпмона, ты же знаешь, он ушёл из активных борцов из-за сердца.

— Да, он говорил.

— Ну вот, а нынешнее наше руководство — если его можно так назвать, потому что отношения в золотых демократические и дружественные — считает справедливым, что разрешенное им разрешено должно быть и всем, всё поровну. Да и, знаешь, от запретной любви порой больше горя, чем от дозволенной, но подверженной опасности.

— А если я буду как бы… одной из вас, то мне запрещено будет выходить замуж? — с каким-то мазохистским наслаждением полюбопытствовала я, чувствуя желание положительного ответа.

— Ой, не знаю, это вопрос не ко мне, — засмеялся Чимин.

— Ну, другие как поступали?

— Да как тебе сказать… других-то особо и не было до тебя. Кроме Рэй, ты видела её на мальчишнике, помнишь? — Я кивнула. — Она не совсем одна из нас… так сложились обстоятельства… в общем… — посомневавшись, Чимин махнул рукой и задал вопрос: — Хочешь послушать историю о том, как я впервые в жизни поцеловался?

— А ну-ка, — взбодрилась я, заинтересованная. Ехать нам было ещё очень и очень долго.