Амазонка бросает вызов

— Может и есть, но никто из нас не доверил бы им прикрывать свою спину, — свёл всё опять к иронии Чимин. Помолчав, явно переваривая и дробя камень в огород золотых, он сумел отвлечься: — А, кстати, Чонён… всё-таки… у тебя с Чжунэ… было или не было тогда? — Видно было, что ему неловко спрашивать, но любопытство пересилило. Опять Чжунэ, снова он! Первым желанием было поджать губы и, со словами «не хочу говорить об этом» отвернуться. Но потом я подумала, что это как-то слишком жеманно, сентиментально. Приняв пофигистический вид, я сказала:

— Ой да иди ты.

— Нет, ну правда?

— Ты с какой целью интересуешься? — прищурилась я.

— Да просто…

— Намджуну доложить?

— Да нет, для себя знать…

— Для себя? — ещё ехиднее уставилась я на него сквозь прищур. — Проститутку себе присматриваешь?

— Нет, конечно! Что ты сразу… — И вдруг умаслившись лицом, как кот перед сметаной, Чимин продолжил: — Боевого товарища… а секс по дружбе — это другой разговор. — Я зарядила ему кулаком в плечо. — Ай!

— Я не сплю с друзьями.

— Да я пошутил, пошутил! Мне Намджун велел тебя беречь и не обижать, и я обещал ему это, что ты думаешь, я нарушу слово?

— Ты думаешь, что смог бы меня обидеть сексом? — деланно прыснула я. Чжунэ не смог меня сломать и расстроить, а кто-то другой сможет? Да фигушки вам всем. Хотя, он и развести-то меня до конца не смог. Или не захотел? Или я не поддалась? Я гроза всех негодяев, блядь! Очень брутально звучит? Или смешно? Само собой, я подготовлюсь, стану мастером боя, а потом уже буду грозой, тьмой, смертью, Зеной — королевой воинов, Чудо-женщиной и всем остальным. — Попробуй подкатить, потом сам не плачь, — самоуверенно и тоже несерьёзно бросила я ему. Чимин улыбнулся.

— Не-не, я воздержусь. Но если ты снова усомнишься в том, что золотые — натуралы, а не пидорасы, моим святым долгом будет доказать тебе обратное.

— Ловлю на слове, — хмыкнула я. Не потому, что мне это надо было, а потому что привычка у нас такая была с ребятами, Югёмом, Джуниором, при громких заявлениях со стороны кого-то ловить на слове, вот и произнесла это по привычке.

— Базара ноль, — принял вызов Чимин. Мы переглянулись. Посмотрев в его глаза, я смутилась и отвернулась к окну. В пейзаже явно было больше духовного и возвышенного, чем в них.

Мы прибыли к храму Хэинса с последними лучами солнца и попёрлись в какие-то непролазные дебри за ним, в кусты, в гору. На какое-то мгновение я всё-таки предположила, что Чимин затащит меня не туда, куда следует, надо было правильно понять его давнюю историю, парень с семнадцати лет без разрешения хватает девчонок, как только темнеет, так нет же, доверилась… Но оставшуюся часть пути Чимин больше не намекал ни на что, не поднимал тему секса, не произносил пошлостей, да и теперь, через кусты, мы всё же прорвались к едва заметной тропинке, у которой нас ждали Чонгук и Джоанна.

— Ну, снова здравствуйте, — поднялся Чонгук со здорового мешка, на котором сидел. Я огляделась и нашла множество таких мешков.

— О, провизия, — посмотрел на них и Чимин, поправив на плече рюкзак. Потом повернулся к нам с Джоанной: — Ну, девчонки, вот эта тропа зовётся Кошачьей. Не только потому, что тут храмовые кошки шастают, но и потому, что по ней подняться — тяжело и трудно, нужна кошачья цепкость и ловкость. Если подниметесь, считайте, первое испытание уже пройдено.

— Давайте быстрее, а то вот-вот совсем мрак будет, они не увидят ничего, — сказал Чонгук Чимину и, подняв мешок, в котором на глаз был вес человеческого тела, закинул его себе на плечи. Чимин повторил его действие, и они пошли вперёд.

— А что в мешках, еда? — спросила я.

— Джоанна, объясни, — попросил Чонгук, видимо, уже разъяснивший ей, что это за груз. Самим им с Чимином было уже не до разговоров, это я поняла быстро. Даже с полупустым рюкзачком забираться по этой крутой, узкой, тернистой и полной выступающих корней тропе было сложной задачей, а с весом в сорок-пятьдесят килограмм на плечах… Я не представляю, как парни это делали.

— Это рис, другие крупы, мука, — повторила Джоанна то, что недавно узнала от золотого сама, или знала давно от отца, но увидела только теперь, — в монастыре выращивают фрукты, целебные травы, овощи, разводят коз для молока и кур для яиц, которые положено есть болеющим для восстановления сил, потому что в основном рационе буддистов яйца запрещены… — вспомнив, что упустила, Джоанна досказала: — А полей для выращивания зерна и злаков там нет, вот их и закупают, и подвозят сюда, а дальше обитатели Тигриного лога потихоньку перетаскивают их наверх.

— Какая ж нужна силища… — оценила я, начиная восторгаться идущими впереди. Хотя и до этого были поводы для уважения и восхищения, но сила… сила всегда меня манила и покоряла.