Амазонка бросает вызов

— Не вини её, ведь таково её воспитание. К тому же, некоторые наши ребята, — шепнула Элия, — на неё порой почти влюбленно поглядывают… Под этими закрытыми одёжками-то она очень миленькая, фигуристая. Будь на ней что-то приталенное или более откровенное, думаю, адептам бы лишние хлопоты явились в виде соблазна. Разве это надо?

— Нет, конечно, в таком смысле всё логично, — согласилась я. Помолчав, я вспомнила о своей нужде, которую держала в голове ещё по пути в Лог: — Слушай, у меня сёстры не знают, куда я на самом деле поехала, я сказала, что это спортивный лагерь и, само собой, они ждут звонка, а одна из сестёр в положении, и ей никак нельзя волноваться, поэтому я должна как-то связаться с ней. Намджун говорил, что настоятель может разрешить?

— Не сомневаюсь, но лучше спроси у дедушки сама.

— Да как-то неудобно тревожить его…

— Брось, дедушка не кусается, и у него не стоит очередь в приёмной. Постучись к нему и спроси.

— Составишь мне компанию? — попросила я Элию, и мы вместе направились в так называемую «башню», где обитал старик Хенсок. Аудиенция не заняла много времени, разрешение было получено, и, хотя настоятель не был строгим или грозным, отнесясь с пониманием и ведя себя тепло, по-отечески, я была благодарна Элии за присутствие. Кроме Чимина, она пока что была единственной здесь, кто не заставлял меня следить за собой, задумываться о каждом своём слове и жесте. С ней было просто. А я любила людей, с которыми просто.

Дедуля сказал мне, что аппарат связи имеется у привратника, в его сторожке, а поскольку на территории монастыря технологии индустриального и постиндустриального развития не приветствуются, то мне следует заодно выйти на площадку за калитку, чтобы поговорить. Запомнив инструкции, я направилась к Мингю, и, кажется, меня ждало испытание посложнее, чем с настоятелем.

Элия пошла в другую сторону, махнув мне и попрощавшись до обеда. Её ждала уйма дел, которая, как оказалось, ни на кого тут в приказном порядке не возлагалась, все брались за то, что считали пригодным для себя, по своим силам. Размышляя о том, кем могла бы стать во всей этой системе Джоанна, если не стремилась к борьбе (не проституткой же, ну правда?), я подошла к облаченному в тёмное привратнику, поднявшемуся мне навстречу. Я до сих пор ещё не видела его лица, только острые, глядящие насквозь моей рубашки глаза, которые не то улыбались, не то хитрили, не то замышляли что-то каверзное.

— Настоятель Хенсок сказал, что у тебя есть мобильный. Мне надо позвонить, он разрешил мне это сделать, — объяснила я своё появление. Мингю кивнул, поднялся по трём ступенькам, открыл дверь в сторожку, вошёл в неё и где-то там стал возиться. Повозившись, вернулся и протянул мне сотовый телефон, после чего отодвинул щеколду на калитке, видимо зная, что внутри стен этим порочным цивилизованным предметом не пользуются.

Переступив порог, для чего пришлось пройти мимо громады роста Мингю, в его раскидистой тени, я набрала по памяти номер Чжихё и, с радостью услышав голос сестрёнки, принялась рассказывать: выдуманное описание лагеря, выдуманные соседки, выдуманные соревнования по тхэквондо, выдуманные истории. Я же уже территориально была вне Лога, так что враньё — наше всё. У Чжихё с Намджуном всё тоже было прекрасно, её почти перестало тошнить, хотя «котя» всё равно не давал покидать ей квартиру без него (у них когда-нибудь друг для друга ласковые эпитеты закончатся? Мне бы такую фантазию). Поугукав, я пообещала ещё как-нибудь позвонить, оправдавшись тем, что связь здесь не ловит, а моя мобила вообще «крякнула». Позвонив Сынён, я подождала с десяток гудков, но та не подняла. Она должна была уезжать на съёмки сериала, куда её устроил Гынсок, скорее всего, сейчас стояла перед камерой и не могла ответить. Я бросила ей сообщение, что у меня всё отлично и я позвоню в другой раз. Подняв лицо от экрана и клавиш, я увидела, что Мингю стоит по эту сторону порога, прислонившись к стене и, закидывая в рот по одной семечке из пригоршни, внимательно меня изучает, сняв с себя скрывающий облик платок. Так вот какой он… Сразу и однозначно описать внешность привратника я бы не смогла, ещё мешало некое представление о нём, которое сложилось до увиденного, достаточно абстрактное, но сбивающее с толку. Но чем дольше я на него смотрела, тем лучше проявлялся волевой подбородок, ровный, классический нос, хищные губы, которые кусали одной ухмылкой, обнажающей ряд идеальных белоснежных зубов, щёлкающих семечки. А каким я его представляла до этого момента? Неуловимая картинка, смутно прорисованная воображением без подробностей, набросок черт, распалась, уже невосстановимая. Этот молодой человек был таким, и иным быть не мог.