Амазонки

Годы идут, взрослеет Ареева дочка,
Но нет ей занятья милее, чем конские скачки,
Не предается нисколько заботам о царстве,
Подданных воле судьбы предоставив.
Лемноса жены долго терпели мужское бесстыдство.
Долго терпели: Но истощилось терпенье.
И подошли они вместе к дворцу Ипполиты,
Вместе к царице взывали с мольбою
Этих скотов привести к послушанью…
Пьяных, развратных мужей царица сзывает,
Градом упреков осыпаны Лемноса люди.
И что слышит в ответ Ипполита?
Брань и насмешки, а женам побои достались,
В яростном гневе с трона восстала царица,
Женщин на резвых коней посадила,
В руки дала им и стрелы, и копья, и дроты
И повела на хмельную ораву мужскую.
В сутки очистили остров от скотообразных.
Кто не погиб от меча, тот был в море потоплен.
И стали хозяйками Лемноса жены…
Как-то однажды в спокойное летнее время
Шло мимо острова судно большое с парусом мощным,
Веслами водную гладь за кормою взметая.
Бег свой замедлило судно, встав на виду лемносянок.
Сразу запела труба боевая, вмиг на конях очутилися жены,
На боевой колеснице стоит Ипполита,
И все к отраженью напасти готовы.
Но тут подошла к колеснице мудрая жрица Поллукса,
Она поклонилась царице и так ей сказала:
– Ты – дочь богов, и средь нас ты бессмертна.
Но посмотри на ряды лемносянок, царица.
Многих уж нет, они взяты в царство Аида,
Многие старостью сломлены, хворью прижаты.
Время придет, и уедем мы в лодке Харона,
Кто же останется в царстве твоем многославном?
Покорная воле богов, Ипполита велела
Подруге своей молодой Антиопе
Идти на корабль и звать мореходов на остров.
Сошли с корабля пятьдесят несравненных героев,
И кормчий с поклоном ответил царице
На первый вопрос «Откуда и кто вы?»:
– Идем мы от берега Фессалии славной, из города Йолка,
Наш путь многотрудный лежит в златоносную Эю-Колхиду,
Корабль наш зовется «Арго», и цвет всей Эллады
Под парусом белым для подвигов собран.
Меня же Язоном зовут. И просим у вас мы в дорогу
Пресной воды, вина и лемносского хлеба.
И молча царица дает аргонавту прекрасную руку
И ставит его в колесницу рядом с собою, а жены другие,
Подав свои руки мужчинам,
Гостеприимно двери открыли героям…

Слушая урок Изначалия, царица думала: почему амазонки и дочери амазонок, привыкшие ценить превыше всего силу, грубость, здоровое тело, любили нежную, слепую и, несмотря на годы, все еще миловидную Фериду? И сколько бы раз ты ни слушала слепую педотрибу, песнь ее приносит тебе неизъяснимое удовольствие. Но если вдуматься глубже – Бее это противоречит заветам. Стихи педотрибы часто говорят о любви, о нежности, но разве не презираются у амазонок всякие проявления нежности? А разве согласуются с заветами те места Изначалия, где Ферида поет о любви к мужчинам? И что бы ни рассказывала слепая педотриба на уроках, все это было окрашено красками иной жизни, совсем непохожей на ту, какой живут дочери Фермоскиры. Годейра однажды поделилась сомнениями с Лотой, и та ответила ей: