Амазонки и странники

– Может, бросим их тут на вокзале? – робко предложил я Сашке. – Скажем потом, что потерялись. Авось, милиция не даст им пропасть – посадят на ближайший встречный поезд…

– Эти орхидеи вообще соображают, куда мы направляемся? – не слушая меня, говорил мой товарищ. – Ты им хоть в общих чертах объяснил, что мы не «до городу Парыжу» едем, а в самую середку сибирских топей – в самую задницу, глубже не залезть?

– Угу. Настроение боевое. Говорят, что в прошлом году ездили в Казахстан, изучать порабощение женщин в традиционных обществах Средней Азии, и теперь им ничего не страшно.

– Мне страшно, мне! – хрипел обезумевший Санек, бия себя кулаком в грудь. – Ты представляешь, что это значит – переться в Васюгань на бичевозе с двумя девицами?!

– На чем?

– На бичевозе. Термин происходит от слов «бич» и «возить», – доходчиво пояснил мой товарищ. – Так местное население называет поезд, ходящий по маршруту Кокошино-Пихтовка, потому что приличные люди этим средством передвижения не пользуются, только бичи, то есть, бомжи.

– А приличные люди как туда ездят? – вяло спросил я.

– Приличные люди туда вообще не ездят. Только бичи, грибники и беглые зэки.

Я мысленно поздравил себя с началом полевого сезона и с тоской посмотрел на двух симпатичных чистеньких девушек – блондинку и брюнетку – дружелюбно улыбавшихся хмурому Сашке.

Я понимал, что партнеру нужно время, чтобы смириться с неизбежным. Мирился он трудно и мучительно.

– На кой мне в экспедиции две феминистки? – бурчал он, пока мы ехали с вокзала на автобусе (девочки сидели довольно далеко от нас и слышать его не могли). – Там работать надо будет, а не женские права качать!

– Сань, ты какой-то дикий, – отвечал я. – Рассуждаешь как последний динозавр: если девушка занимается гендерными исследованиями, то она обязательно феминистка, а если феминистка – значит, стерва и лесбиянка, так что ли по-твоему?

– А что, не так? – округлил глаза Сашка. Сашка Савченко не боялся совершать ошибки. Он боялся их признать, но совершать – не боялся.

– Не так, они нормальные девчонки. Мы отлично доехали, никаких скандалов.

– А это потому что ты – рохля и подкаблучник, – объяснил Санька. – Девки об тебя ноги вытирают, а ты радуешься.

Я предпочел промолчать в ответ.

– Ладно, придется приспосабливаться к этому курятнику, – вздохнул Сашка. – В конце концов, надо же кому-то делать черновую работу. Пусть проводят опросы, фотографируют, составляют словари. Найдем, чем их занять…

– У них это… – осмелился встрять я. – Своя программа есть. Лена – та, что повыше, брюнетка, – доказывает гипотезу, что переход матриархата в патриархат не является закономерным этапом развития общества. А Маринка – та, что пострашнее – занимается генезисом полового разделения труда…

– П-ф-фф! – Сашка только плечами пожал. – А мне что до этого? Могут заниматься своими делами в свободное от работы время. Начальник экспедиции – я, и я буду определять, кто что будет делать. Ну, а ты, конечно, будешь моим доверенным лейтенантом…

Он потрепал меня по плечу, в чем я не усмотрел никакой обиды. Сашку я уважал. Мы познакомились на студенческой конференции, когда Савченко в команде других новосибирцев приехал в наш университет. Тогда-то, на скандальном заседании Сектора истории Сибири, Александр Савченко и упомянул в первый раз о существовании в Васюганских болотах «оазиса», где время застыло, а цивилизация покатилась назад. О существовании места, где живут амазонки.

Все его заклевали тогда, потому что на конкретные вопросы он неконкретно отмалчивался, явно что-то утаивал, и вообще он был приезжий из Новосиба, а у нас таких не любили, считая пижонами. «Приведите факты! – кричали из зала. – Что вы все «по полученным данным» да «по полученным данным»! И он привел факты. Поставил на стол свой «дипломат», медленно открыл его, явно наслаждаясь выжидательной тишиной, повисшей в аудитории, потом театрально, как фокусник достает из цилиндра живого кролика, достал маленький полиэтиленовый пакетик и пустил его по рядам. И когда я взял его в руки – я пропал.

Это бы кусок бересты размером с мою ладонь. На нем был выцарапан примитивный рисунок. Маленький человечек с ручками-палочками и ножками-крючочками, в руке – огромная вила, размером с человечка, а на ней насажено что-то округлое, больше вилы.

– Это женщина, поднимающая на рогатину медведя, – торжественно объявил Савченко. – Амазонка на медвежьей охоте. Надеюсь, вам не нужно напоминать, что это самый престижный и физически тяжелый вид добытческой деятельности в Сибири, символизирующий высшие принципы взаимодействия Природы и Человека…

– М-да? – скептически протянули из зала. – Моя двухлетняя племянница точь-в-точь так же рисует себя с сосиской: «Танюся кушает».

По аудитории прокатился смех.

– Как вы определили, что это изображение женщины? – спросили с задних рядов.

– Во-первых, очевидно, что изображенный человек одет в платье… – начал Савченко.

– Совершенно неочевидно, – выкрикнули из аудитории.