Амбровое дерево (ЛП)

– Если становится совсем плохо, мы идем к Суоннерам. У них есть погреб, но это всего лишь грязная дыра в земле. Я лучше останусь снаружи.

При мысли о Фрэнке Андерсоне, съежившемся в яме Суоннеров, в моей голове возник еще один образ.

– Твой отец платит Лиз Суоннер, чтобы она позволила ему «сделать это»?

Ник вскинул голову и свирепо уставился на меня.

– Где ты это слышала?

– От детей в школе.

Я не собиралась впутывать Дженну в это дело. Во всяком случае, я была ей предана.

– Люди должны заниматься своими делами. Кроме того, ты даже не знаешь, что это значит.

– А что это значит? – спросила я, не теряя надежды.

– Ничего. И я не собираюсь говорить об этом с тобой, – Ник снова посмотрел на свои карты.

– Ты злишься на меня?

– Нет.

Может, Ник и не злился, но я расстроила его. Его глаза сменили окраску с серых на цвет расплавленной стали, а тело напряглось.

– Я спросила только потому, что решила, что ей нужны деньги.

Парень не ответил.

– Прости.

Ник тяжело вздохнул и посмотрел на меня снизу вверх.

– Это не твоя вина. Я просто не хочу об этом говорить, ладно?

– Хорошо.

Прошло много лет, прежде чем я поняла, что он был смущен действиями своего отца. Ник ненавидел смотреть как Лиз Суоннер устало соглашалась, когда отец тащил ее в спальню. Еще хуже было то, что Ник прислушивался к звукам, доносившимся из этой комнаты, зная, что все ее дети тоже это слушают. Если бы не Линдси, Ник никогда бы не ходил в это место.

Лиз была не единственной женщиной, которую использовал Фрэнк, она просто жила ближе всех. Ник как-то сказал мне, что его отец даже не прочь был привести домой какую-нибудь дешевую проститутку. Мужчина брал ее прямо в трейлере, зная, что Ник все увидит, так как у них не было двери в спальню. Когда Ник стал достаточно взрослым, он уходил в ту же секунду, как его отец появлялся с женщиной. Иногда проводя всю ночь в холодном жестяном здании, служившим офисом для склада утильсырья. Таким образом, Ник познал жизнь раньше, чем большинство, и особенно уродливым способом, который повлиял на большую часть его подростковых лет.

В то время как другие мальчики его возраста тратили девяносто восемь процентов своего времени на выяснение того, как затащить девочек в постель, Ник избегал их, как чумы, что сильно повлияло на нашу дружбу, когда я достигла половой зрелости. Но невежество – это блаженство, и в тот момент я была счастлива. Особенно после того, как узнала, что, когда я поклялась спасти Ника, он взял на себя роль моего защитника, причем самого верного защитника. Тот случай, благодаря которому я это узнала, произошел как раз перед Рождеством.

В четвертом классе школы Морганвилля не было такой роскоши, как отдельные парты. Студентам были отведены места за многочисленными длинными столами, рассчитанными на четырех человек, по два с каждой стороны. К несчастью, мне пришлось делить свою половину стола с Муни Орром.

Муни был хулиганом класса, мальчиком, который уже дважды оставался на второй год, когда попал в мой класс. Он был толстым, потным и шумным, и все дети боялись его. Вполне оправданно. Если Муни чего-то хотел, он брал это, и горе тому ребенку, который пытался его остановить. Но Муни был также хитер и коварен. Он никогда не мстил, когда рядом был взрослый, предпочитая нападать на свою жертву из засады, когда мог застать ее врасплох. Муни прекрасно знал, что, если ребенок будет настолько глуп, чтобы рассказать о произошедшем, поверят все равно ему.

Сидеть рядом с ним было настоящей пыткой. Я всегда носила с собой лишние карандаши, потому что знала, что Муни конфискует тот, которым я пользовалась. И я считала, что мне повезло, что мальчишка брал только карандаши. По крайней мере, мне везло до недели, предшествующей нашим промежуточным тестам.

Поскольку в тот понедельник погода была отвратительной, всю перемену мы провели в спортзале. Я села на трибуне передохнуть, наблюдая, как Дженна гоняется за Хью, играя в салки, когда вдруг Муни предстал передо мной.

– Ты дашь мне списать свою работу, когда мы будем писать тесты на следующей неделе, – сказал он. – Если ты этого не сделаешь, я сравняю тебя с землей.

Он с важным видом удалился, уверенный в том, что я выполню его требование. Я смотрела на него в шоке. Жульничать? Он хотел, чтобы я жульничала на тестах? Судья откажется от меня. Я никогда больше не смогу смотреть дедушке в глаза. Я ни за что не позволю Муни списать, даже зная, что он убьет меня, когда все закончится. Лучше смерть, чем бесчестье – мой семейный девиз.

Но это не помешало мне до смерти испугаться. К концу недели моя жизнь превратилась в ад. Я не могла есть, потому что желудок был сжат в тугой комок напряжения. Я не могла спать, потому что, когда спала, мне снились жуткие кошмары. Я даже читать не могла, потому что все мои мысли были сосредоточены на неминуемой кончине.