Амброзия

Холод, просачивающийся сквозь стекло, пробирал насквозь, поэтому я плотнее закуталась в одеяло, чтобы согреться, и оглянулась на камин. Пламя снова погасло, оставив лишь тлеющие угли. У меня не получалось поддерживать эту проклятую штуку зажженной. Температура в замке продолжала падать, и теперь уже стало достаточно холодно, чтобы с губ срывалось облачко пара. В данный момент на мне было надето три слоя одежды: нижнее белье, пижама, затем кожаные брюки, рубашка и два свитера – и поверх всего этого одеяло.

Мысли перенеслись на два года назад, когда я работала в офисе и тонула в бесконечном потоке отчетов о системных ошибках. Каждый день я работала до девяти вечера и заказывала домой на ужин карри или пиццу. Постепенно я взрослела, и жизнь казалась мне все скучнее, пока в один прекрасный день я не вошла в кабинет своего руководителя и не уволилась.

Джеральд был покровительственным пятидесятипятилетним мужчиной, который однажды на корпоративной вечеринке напился и заявил, что раньше работал «запасным членом» в канадском порно. Мне было крайне приятно сообщить ему, что я больше не вернусь.

В деньгах я не нуждалась. Кто в здравом уме работал по десять часов в день, когда у него на банковском счете лежали миллионы от последнего стартапа?

И первые несколько месяцев после увольнения были потрясающими. Йога, обеды в одиночестве, бесконечные книги, винный тур по Сонома. Все началось с эйфории, которая плавно превратилась в тихую радость, затем в удовлетворенность, а потом скатилась до абсолютной скуки. Количество выпитого мной вина продолжало увеличиваться. Я начинала выпивать все раньше. Сначала в пять, потом в четыре. Да и что такого в бокале вина в час дня, если больше нечего делать.

Я начинала отчаянно нуждаться в истории, которую могла бы кому-нибудь рассказать, в приключении.

И вот так я оказалась здесь, в холодном замке, который вопреки всем ожиданиям промерзал все сильнее.

И именно так две недели назад я потеряла свою лучшую подругу. Вот почему я все еще была здесь, ожидая ее возвращения.

Без нее я уходить не собиралась.

Я плотнее закуталась в одеяло и вновь начала думать об исчезновении Авы.

Меня там не было, и я не видела, как все произошло. Зато видел Аэрон. Ава нырнула через какой-то магический портал, и Торин последовал за ней. Через несколько мгновений портал запечатался льдом, а затем камнем. Королевский трон раскололся, и все королевство объяла зимняя стужа.

Так что теперь холод пронизывал каждый камень Фейриленда, кусочек ткани и стекла. Охлаждал горячий чай еще до того, как наполнялись чашки, обжигал щеки и незащищенные пальцы. От него у меня стучали зубы, когда я забиралась в постель, и он даже просачивался под одеяло, проникая в мое тело подобно призраку. Здесь холод был нежеланным гостем, который никогда не уйдет.

Пока я смотрела между узором инея на окне, вдалеке по хмурому небу пронесся большой черно-красный дракон, раскинув крылья в лучах заходящего солнца. У меня по спине побежали мурашки.

Я знала, что в замке безопасно – по крайней мере, мне так казалось. Но при виде дракона просыпался инстинктивный ужас, от которого сердце билось чаще. Не думаю, что люди эволюционировали до такой степени, что спокойно реагируют на настоящих драконов.

Из того, что я поняла, драконы здесь тоже не были обычным явлением. Никто в замке, казалось, не хотел выходить наружу, что никак не успокаивало мои нервы. Предположительно, дракон был признаком вторжения какой-то темной магии. Или, возможно, знаком того, что дракон ждал, когда люди умрут от холода, чтобы поджарить наши тела и устроить пир. Драконы любят собирать всякие вещи, и ходили слухи, что этот дракон коллекционировал трупы.

Раздался стук в дверь, и я даже подскочила на месте.

– Кто там? – спросила я.

– Аэрон, – раздался его голос сквозь дубовую дверь.

Я испустила долгий вздох. Возможно, он меня согреет. Я до сих пор не смогла уговорить его разделить со мной постель – не потому что он этого не хотел, а из-за обета целомудрия, который не имел никакого смысла. Но могу сказать, что он поддается искушению, потому что проводит со мной все больше времени и наклоняется поцеловать меня.

Стуча зубами, я поспешила к двери. Я действительно мало видела его за последние две недели. Он работал без отдыха, доставляя еду голодающим семьям и пытаясь отапливать дома.

Я обнаружила его за дверью, и с его посиневших губ срывались облачка пара. Он держал тарелку с единственным кусочком хлеба на ней, и от этого вида у меня сжалось сердце.

– Заходи, давай, – позвала я. – Ты замерз.

– Я подумал, что ты, возможно, проголодалась.

В животе у меня громко заурчало, и все же есть мне совсем не хотелось. Стресс так на меня действовал.

Я уселась на кровать, поставив тарелку с хлебом на колени и накинув одеяло на плечи.

– Чего мне на самом деле хочется больше хлеба, так это чтобы ты согрелся рядом со мной. Ты же весь день провел на холоде, я права?

– Тебе нужно поддерживать огонь. – Аэрон подошел к очагу. – Я не хочу, чтобы ты сама тут замерзла.