Амброзия

Сил оставалось все меньше. Зверюга срывалась с цепи, и пальцы привычно кололо настойчивым пульсом. Лина сжала губы и согнулась от приступа тошноты. Внезапно захотелось помолиться. Но кому? Новоявленному Акониту? Искусственному Богу? Проще поверить в мутантов-скворцов, чем в то, что синтетический интеллект может быть властелином тела и духа, а, тем более, материи и Вселенной. Другие религии доброй рукой «мудрой» программы были удалены с глаз долой, а вскоре о них только вскользь упоминала электронная энциклопедия. Но Ангелина никогда не поверит, что этот набор исходного кода, может спасти ее душу или все человечество. Стоит обрезать провода, как все эта программная спесь спадет.

Ноги затряслись, пальцы скрутило так, что перед глазами заплясали серебристые огоньки. Было больно, всегда, когда Лина ей сопротивлялась, было жутко больно.

– Лин, держись, – глухо проговорил Кирилл, пытаясь перевернуться. Она хотела что-то ответить, но колючки подобрались к горлу и заткнули рот.

В мутном молочном тумане Кэйса видела, как подлетают двое выжидавших хищников. Видела, как распахиваются их черные крылья обляпанные кровью. Человеческой? Или пернатых собратьев? Это неважно. Все неважно, потому что стоять Лина больше не могла. Клетка, под названием душа, трещала по швам, и хотелось выключиться. Только боль держала на поверхности и вылавливала ее в реальность, как рука последнюю чипсину из пакета.

Не спрячешься от себя, не убежишь.

Небо стало падать, и ноги ушли в сторону. Кирилл что-то закричал, но Лина не ответила. Что ему сказать? Как ненавидит себя и как ей надоело жить? Прятаться, убивать внутри все человеческое, не позволять себе и себя любить. Никогда и никого. Не иметь ни друзей, ни хороших знакомых. Если она не доберется до Астровой равнины и не найдет нужные растения, ей никогда все это не испытать. Никогда не узнать, что такое семья, что такое родить ребенка, что такое быть любимой… Не хватало слез, чтобы выразить свою боль, не хватало голоса, чтобы крикнуть, что мир несправедлив. Кто послал ей эти испытания? Кто решил, что она должна так жить?

Холодная земля прилипла к разгоряченному телу, ломанные ветки уперлись в ребра. Дернись, и все закончится.

Рядом шмякнулось что-то тяжелое, заложило уши от звериного крика. Черное покрывало накрыло лицо. Резкий смрад мокрых перьев забил нос, отчего Лина закашлялась. Слезы обжигали лицо и стояли в груди комом. Звуки превратились в звон тамбуринов, пришлось стиснуть виски и сипло закричать.

Зря ты сдерживаешь меня. Очень зря.

– Оставь. Меня. В покое! – захныкала Лина и, скинув с себя мертвую птицу, перевернулась на живот. Запах свежей земли и сорванной травы перебил невыносимую вонь птичьей крови смешанной с плесенью.

Сколько Кэйса так лежала, трудно сказать. Глаза не закрывались сколько она не пыталась, веки распухли и горели. Казалось, вместо слез по щекам льется кислота.

Когда-нибудь ты задушишь себя, просто потому что не позволишь помочь.

– Знаю я, какая ты помощница, – прошептала Кэйса, в уме считая ветки на вывернутых птицами кустах. В колючках и рванных листьях сейчас покоились трупы скворцов-мутантов. Что их такими сделало? Если птицы здесь так изменились, во что могли превратиться люди…

Кто-то крепко сдавил плечо. Лина дернулась от неожиданности и слабо замахнулась кулаком, но была перехвачена рукой Кирилла.

– Тише-тише, – он мазнул пальцем по контуру ее губ и тихо проговорил: – Мы должны спрятаться в башне. До заката еще далеко, но мы слишком близко к равнине. Нужно быть осторожней. Здесь не только скворцы водятся, – тяжело выдохнул проводник и отстранился.

Лина приподнялась и с трудом села. Кирилл стоял перед ней на коленях, прижимая к себе разорванную левую руку. Футболка, или то, что от нее осталось, взмокла на животе и окрасилась бурым. Несколько царапин горели на щеке и тянулись вдоль шеи. Кровь сползала густыми лентами куда-то за спину. Как он еще жив остался? Проводник был бледен и слаб: вот-вот упадет. Рядом с ним валялся кинжал чуть короче локтя. Из-за крови и прилипших черных перьев на нем не видно было, что выгравировано на ручке.

– Сможешь идти? – спросил он и взглянул так жалобно, что Лина потупилась. Кивнула.

Медленно поднялась и подошла ближе. Не спрашивая, нужна ли помощь, подставила Кириллу свое плечо. Сил не было его тащить, но на несколько десятков метров ее хватит.

Передвигались медленно. Кирилл не стонал и не кричал, но по испарине на лбу видно было, что ему совсем худо.

Помоги ему. Тебе одной не выжить в этом лесу.

Хотелось завопить скверными словами, но Лина знала, что легче не станет. Раны его не заживут, и она не доберется до нужного места.

– Оставь меня здесь. Принеси кинжал. Быстрее. Еще одну стаю мутантов мы не переживем, – тихо приказал Власов, сильно сжимая здоровой рукой ее кисть.