Амброзия

Игла вошла в кожу Кирилла мягко, будто в масло. Вакуумный поршень сдвинулся и выдавил всю микстуру за секунду.

Тишина разбавилась шумными вздохами Германа. Он подошел ближе и всмотрелся в распростертого на полу Кирилла, купающегося в собственной крови. Лина сидела на коленях рядом и, когда на крупной руке проводника не прощупала пульса, рухнула ошарашено назад. Что теперь будет?

Глава 29. Трансформация

– Не сработало? – прошептал Герман и отполз к стене.

Пахло кровью, пахло не испарившейся страстью и серой. Лина уставилась в черный пол и прикусила до боли губу. Она не будет плакать из-за мужчины. Не станет. Никогда. Даже, если он был для нее соломинкой. Даже если был шанс быть вместе счастливыми. Не в этой жизни. Не в это время. Она выплакала все слезы для Максима, он заслуживал счастья, а она – нет. И Кирилл тоже убийца…

Власов выгнулся, приподнявшись над полом. От неожиданности Герман влип в стену и выпучил глаза. Начиналось самое страшное. Лина сжалась и опустила голову еще ниже.

Овца покорная. Я в тебе не сомневалась.

Кэйса проигнорировала внутренний голос и стала ждать. Конца. Теперь пришла очередь жить темной половине, как бы Лина не хотела остановить время, как бы не хотела продлить минуты жизни – от нее уже ничего не зависело.

Кирилла выгнуло сильнее, с хрустом. Он утробно зарычал и царапнул руками воздух. Веки оставались плотно закрытыми, только губы раскрывались, будто у рыбы на суше. Герман отполз дальше, округлив еще больше глаза. Видимо, олигарх плохо читал историю. Вернее, не историю, а мифы, не подтвержденные фактами, но Лина прекрасно знала, что будет дальше. Никогда не видела и старалась не верить, но знала. Да и Герман слепо верил, что Власов простой человек.

Все ошибаются, даже великие. Особенно те, кто мнит себя таковыми.

– Что с ним? Что ты сделала?! – сдавленным голосом проговорил «возможный папочка».

Лина приподнялась. Волосы рухнули на лицо и прилипли к губам. Она отбросила их назад и повернулась.

– Это не я сделала, а вы.

Новый рык разорвал тишину, и в окне затрещали стекла.

Кирилл распахнул глаза с широкими радужками золотого цвета и поперечной полоской. Лунный свет скользнул по широкоскулому лицу. Оно бугрилось, будто под кожей завелись скарабеи. Челюсть вытянулась вперед, зубы заострились, нос округлился и стал выпирать, превращаясь в собачью морду. Проводник зарычал, показывая острые клыки. Выгнул спину, почти встав на мостик. Затрещали кости, руки и ноги, поменяв форму, стали утолщаться и обрастать шерстью. Ногти удлинялись, превращаясь в острые когти.

Герман крякнул что-то невнятное и выстрелил. Власов рухнул и затих. Грудь его поднималась и опускалась быстро-быстро, будто он задыхался. Со рта пузырилась белая пена. Лина чувствовала, как колошматится сердце в ее груди. Она не может помочь. Не может спасти его и себя. Это бессмысленно.

– Что ты за тварь?! – сплюнул в сторону Герман и тяжело встал. Отошел подальше, а затем всмотрелся в дергающееся тело проводника. – Кэйса, что с ним?! Отвечай!

– Он переходит в другую форму, – тихо ответила Лина и шагнула к Кириллу. Все равно теперь не убежать, не скрыться. Они связаны навсегда. И если он станет оборотнем и убьет ее быстро, Кэйса будет только благодарна. Прекратится это нелепое скитание бесполезной жизнью без права на счастливое будущее.

– Он такой же? Говори, сучка! – закричал Герман, ступив ей наперерез, и направил дуло Лине в грудь. Ткнул так сильно, что, казалось, проломил ребра. Она лишь опустила голову. Пусть считает, что это было «да». Олигарх отстранился, потер подбородок и тихо выдавил: – Что будет дальше?

– Он убьет нас, – спокойно ответила Лина и, наклонившись, провела пальцами по горячей руке Кирилла. Трансформация приостановилась из-за раны? – Быстро убьет. Только я выживу, а вы – нет.

– А эликсир? – прохрипел олигарх.

Лина пожала плечами. Она не знала, как действует лекарство на таких, как они.

– Почему ты не сказала? – Герман привалился к стене. Ему становилось хуже. Желтизна наползала на лицо, и кожа покрывалась потом.

– А зачем? Эликсир есть, берите и пейте. Вам же так хочется жить! Вот на себе и проводите эксперименты!

– Лучше молчи, отродье!

– Вашей же крови! – психнула Лина и порывисто встала. Взяла шприц и набрала еще одну порцию лекарства. – Вот! Сохраните себе жизнь, только не знаю поможет ли это вам. Вы уже мертвы в душе! И подозреваю, что давно!

– А если ты отравишь меня?

– Зачем мне это? Я оранжерею открыть хочу, а денег дать только вы можете. Хотя все это, – Лина перевела взгляд на затихшего Кирилла, – теперь бессмысленно.

Герман дышал все тяжелее, изо рта показалась пена. Лина теперь понимала, что его быстрее убьет болезнь, чем Кирилл.

– Решайтесь!

Внизу что-то загромыхало, да так сильно, что оба вздрогнули, и стены затряслись. Кирилл предупреждал, что до утра они не выживут.

– Хорошо, давай, – прохрипел Герман, кланяясь полу и сплевывая кровавую слюну.