Америго. Человек, который дал свое имя Америке

Но «некоторая власть», которую Лоренцо признавал за собой, возвышала его над всеми гражданами города. Он никогда не занимал официального политического поста. Он не был даже членом исполнительного совета Флоренции, не говоря уже о должности главы города-государства – но всё это не имело принципиального значения. Конституция Флоренции была скроена по стальным лекалам республиканских принципов и забрана решеткой защиты от возникновения тирании. Как следствие, формальная бюрократия не могла никоим образом узурпировать власть. Ее представители менялись каждые два месяца и определялись путем непрямых выборов и лотереи из менявшихся списков достаточно богатых или аристократических семей. Ключ к постоянной власти лежал не в попадании в государственные структуры, но в подчинении себе всей системы. Лоренцо действовал хитростью.

Первым элементом в его системе управления была ловкая манипуляция институтами и группировками. Он присоединялся ко всем, обрабатывал каждого. В отличие от ранних правителей Медичи, он болтал с простыми гражданами в соборах и на площадях. Он принадлежал к гораздо большему числу всевозможных содружеств, гильдий и комитетов, чем мог посещать регулярно; но они позволяли ему расширять собственную сеть из граждан, связанных взаимными обязательствами, и получать полную информацию о происходящем в городе. Формальные решения всех организаций, членом которых он являлся, Лоренцо, разумеется, получал по статусу. Более важным было то, что всё сказанное на встречах и собраниях доносилось до него посредством обратной связи. Управление республикой было своего рода кибернетической задачей. Входные коды передавались шепотом – паролями обменивались на частном языке конкретной семьи или арго элиты. Власть заключалась в манипулировании системой непрямых выборов и отбором по жребию, определявшим членство в руководящем совете города и других влиятельных комитетах. Например, Ринальдо Альбицци, сумевший на короткое время выдавить отца Лоренцо из властных структур и отправить его в изгнание, с небрежением отнесся к получению нужных итогов выборов. В результате его сторонники были вытеснены, а враг вернулся. Уверенность давало только следование принципу «все средства хороши». Лоренцо использовал подкуп и запугивание для подстройки правил выборности под свои нужды, продвижения своих креатур, и добивался в итоге «правильных» результатов финальной лотереи назначений.

В конечном счете, хотя формально он не имел судебных полномочий, что в те времена считалось главным атрибутом верховной власти – Лоренцо вершил правосудие, согласуясь лишь со своими капризами. На получившем дурную славу разбирательстве 1489 года он потребовал публичной казни обвиняемых, приказав отхлестать плетью тех из присутствовавших, которые имели безрассудство возражать. Единственным оправданием, которое можно было предположить, заключалось в том, что подагра, мучившая его постоянно, разыгралась в тот день не на шутку[65]. Медичи являлись по сути монархами. Лоренцо был четвертым в этой наследственной цепочке правителей. Когда он умер, самые достойные граждане города в один голос просили его сына взять бразды правления в свои руки.

Во-вторых, Лоренцо полагался на богатство. Щедрость сделала его великолепным. Толпа выступила в его поддержку, когда он едва выжил после покушения в 1478 году, выкрикивая: «Лоренцо дает нам хлеб». Он «доил» государство (это нельзя назвать доказанным, но очень похоже на правду) и вытягивал деньги у своих кузенов. Он незаконно тратил чужие деньги, чтобы получить и удержать власть. Он так и не решил проблему баланса доходов и расходов. Известно его высказывание: «Во Флоренции нет спокойствия без контроля». Но контроль стоил больших денег, и Лоренцо, как и его предшественники, слишком дорого за него платил. По его собственным оценкам, он унаследовал состояние величиной более чем в 230.000 флоринов. Крупнейшее состояние во Флоренции, хотя уже заметно уменьшившееся со времен его деда. «Оно таяло благодаря жульническим операциям». Новое предприятие, экспорт квасцов, оказалось разорительным. Личная экстравагантность Лоренцо только усугубила ситуацию[66].