Америго. Человек, который дал свое имя Америке

Жизненные пути Америго и Колумба сплелись в неразрывный клубок. К 1499 году покровители окончательно разочаровались в Колумбе, а друзья стали от него отворачиваться. Он не выполнил ни одного их своих обещаний. Он не нашел короткого пути ни в Азию, ни даже к какой-нибудь коммерчески выгодной ее части. Он вовлек корону в еще одну весьма затратную конкисту бесполезных земель с туземцами, подобную «присвоению» Канарских островов, но без перспектив извлечения прибыли. Он привез совсем немного золота с неясными перспективами дальнейшей добычи. Его заверения, что Эспаньола – это рай на земле, растворились в едком дыме раздражения. Его гарантии мирного настроя аборигенов звучали предсказанием войн и пролития крови. Он, по сути, оставил свои административные обязанности и передал Эспаньолу в руки мятежников и повстанцев. Он заставил своих людей клясться, что Куба – часть материка, но каждый, кто мог свободно выражать свое мнение, был уверен, что это остров. В нем всё более явственно проступали признаки паранойи. Его отчет о третьем пересечении Атлантики 1497-8 годов, если выражаться откровенно, был похож на бред – полный хаотичных мечтательных отступлений, параноидальных ламентаций и спекуляций на тему о земном шаре-жемчужине с раем на кончике имеющего форму соска протуберанца. К нему, по его утверждению, он приблизился, но не сумел покорить. Дознаватель, посланный испанской короной в октябре 1499 года расследовать поведение Колумба, отправил его на родину закованным в цепи.

И всё же у Колумба оставались две причины сохранять оптимизм. Во-первых, его неудача в поисках Азии могла быть результатом некомпетентности, а не фундаментальной ошибки. Вера в существование западного пути в Азию, как ни удивительно, выросла после постигших его неудач; по меньшей мере, генуэзский искатель приключений показал, что находящийся к западу океан можно пересечь, и на западном берегу имелись гавани, где можно бросить якорь. Даже если мир слишком велик, чтобы можно было «в один присест» добраться до Азии, двигаясь на запад, то вторым рывком навигаторы могли добраться до цели. Во-вторых, в своем третьем путешествии Колумб нашел на побережье современной Венесуэлы места, где было много жемчуга – больше, чем где-либо еще.

Фердинанд и Изабелла, казалось, испытали смущение, когда Колумб предстал перед ними в цепях, но вынесли хладнокровное суждение относительно «рыночной стоимости» самого адмирала. Ему нельзя оставлять монополию на трансатлантическую навигацию. Судя по всему, хотя это не отражено явно ни в одном из сохранившихся документов, они решили, что Колумб не выполнил своих обещаний и тем нарушил условия контракта. Не обошлось без казуистического выверта, которым достижения адмирала принижались до признания их малополезными. Колумб лишался монопольного права на побережье, открытое им в своем третьем путешествии, поскольку болезнь не позволила ему сойти на землю и лично зафиксировать свое владение[128]. Поэтому корона могла открыть трансатлантическую навигацию исследователям-конкурентам. Сочетание соблазнов Востока с блеском жемчуга служили гарантией того, что найдутся охотники воспользоваться открывшимися возможностями. Америго был одним из них. С мая 1499 года монархи одобрили по меньшей мере одиннадцать новых экспедиций, восемь из которых действительно состоялись; лишь после этого они дали Колумбу разрешение на еще одно путешествие[129]. Америго отправился с первой из экспедиций.

Очевидно, главным призом был жемчуг. Пералонсо Ниньо, один из «обиженных» спутников Колумба по плаванию, устремился в погоню за жемчугом, как только получил лицензию. Алонсо де Охеда, правая рука Колумба, силовое звено его экспедиции, подавивший мятеж и усмиривший аборигенов Эспаньолы, отправился на поиски богатых жемчугом мест, как только достиг побережья Нового Света. Веспуччи решил воспользоваться шансом обогатиться. Бывшему торговцу ювелирными изделиями, разбирающемуся в жемчуге, нетрудно было бы распознать хорошие экземпляры.

Одно из упражнений в сохранившейся школьной тетради Веспуччи показывает его раннее знакомство с идеей путешествия в поисках «славы и чести», что отец вбил ему в голову как цель жизни. «Многие мужчины этого города, – писал он во Флоренции, – покинули его, и мы никогда о них ничего не слышали, и не произнесен в их честь ни один панегирик, ибо они не мертвы, но пропали в опасных землях… они хотели уйти в море и, пройдя через многие страны, вернуться домой»[130]. Веспуччи отправился вслед за ними, словно они стали для него примером.