Америго. Человек, который дал свое имя Америке

Строки Веспуччи по этой теме уместно процитировать по двум причинам: во-первых, словно подкрепляя ожидания, разбуженные Мандевиллем, они создают впечатление, будто он действительно проник в южное полушарие, и во-вторых, из-за другой литературной модели, которой Америго следует:

«Я, желая первым указать звезду небосвода другого полюса, потратил много ночей, изучая движения звезд другого полушария, чтобы отметить те, что двигались медленнее и те, которые двигались быстрее по небосводу. И неважно, как много бессонных ночей я провел и как много инструментов использовал – каковыми были квадрант и астролябия – я не смог отыскать звезду, которая перемещалась бы внутри круга в десять градусов по небосводу. Поэтому я не мог быть удовлетворен итогами своей работы, не говоря о том, что здесь нет звезды, которая могла быть названа Полярной звездой Юга из-за больших кругов, которые звезды описывали на небосводе. Размышляя об этом, я вспомнил слова нашего поэта Данте из первой главы “Чистилища”, где он говорит о воображаемом оставлении одного полушария и переходе в другое. Желая описать Антарктический полюс, он говорит:

Я вправо, к остью, поднял взгляд очей,
И он пленился четырьмя звездами,
Чей отсвет первых озарял людей.

Казалось, твердь ликует их огнями;

О северная сирая страна,
Где их сверканье не горит над нами![149].

Пер. М. Лозинского

Мне кажется, что в этих стихах поэт хочет представить четыре звезды, словно они составляют южный полюс, и мне думается, что сказанное им может оказаться правдой, ибо я отметил четыре звезды в форме мандорлы[150], которая была почти неподвижной; и если Бог даст мне жизнь и здоровье, я надеюсь вскоре вернуться в это полушарие и не вернусь домой, пока не найду Полюс[151]».

Что из всего этого следует? Приведенный отрывок захватывает воображение каждого, кто его читал. Он воспроизведен во всех печатных версиях, пиратских или законных, путешествий Веспуччи. Трудно поверить, что эти строки принадлежат тому, кто всегда оставался к северу от экватора. Ранние граверы, готовившие отчеты Веспуччи к печати, усеивали свои страницы звездами. Это открытие явно признавалось прорывом в астрономии. На основании этих слов Америго «назначили» открывателем Южного Креста, или, по меньшей мере, стали считать его предсказателем.

Прежде чем давать оценку этим суждениям, полезно рассмотреть свидетельство, касающееся другого его прославленного достижения во время этого путешествия: измерение долгот в открытом море. И вновь влияние Птолемея и образования Веспуччи, полученного в рамках птолемеевской школы, являются существенной частью бэкграунда. Предложенный Птолемеем метод проецирования карты мира на градусную сетку (состоящую из линий долготы и широты) на практике был неприменим из-за состояния технологий на тот момент, но он надолго очаровал географов. Еще до того, как тексты Птолемея дошли до Флоренции, ученые уже знали о нем понаслышке. Городской космограф 13-го века, работая по очевидно ненадежной и спекулятивной карте мира, предположил, что Пекин лежал на 165 градусов и 58 минут восточнее и на 46½ градусов севернее Флоренции[152]. Его метод был здравым в своей основе: он использовал расчетные времена затмений для фиксации относительных долгот мест, расположенных на измеренных расстояниях от Флоренции, и экстраполировал расчеты, оценивая более удаленные места по тем пространствам, что они занимали на карте. Тосканелли расширил метод, составив таблицу из оценочных долгот и широт с целью применить результаты при создании новой карты мира, основанной на принципах Птолемея.