Америка-мать зовёт?

Марина подумала, что на родине такое заведение бы назвали не церковью, а клубом-сходняком для экстрасенсов-йогов-рериховцев-ясновидящих-шаманов-уфологов и прочих необычных людей и остальных, кто себя к необычным людям причисляет.

После службы люди дружно взялись за руки и хором спели песню, некоторые слова которой Марина поняла: «Пусть будет мир на Земле, и пусть он начинается с меня…»

Раньше Марина не сомневалась в том, что американцы не умеют одеваться. Она судила по тому, в каком виде местные жители приходили на почту или в супермаркет. Американцев обычно не волнует, как они выглядят в общественных местах. Они могут и с бигуди на голове выйти из дома, и в пижамных штанах, и в тапочках, причем держать себя будут так, будто им нет равных. Но в церковь надевают все лучшее: костюмы и платья. Праздник вкуса — вот что Марина увидела. Она стала обращать внимание на тщательно подобранные сумки и туфли, бижутерию, аккуратный макияж, особенно у представительниц пожилого поколения.

У американцев не принято спрашивать, как у русских, сколько человек зарабатывает или за какую партию голосует, но в порядке вещей услышать такой вопрос: «В какую церковь вы ходите?» Потому как церкви есть и католические, и баптистские, и православные, и евангелисты седьмого дня, и мормоны, и свидетели Иеговы… И приверженцы разных христианских направлений в разное время держат пост и по-разному трактуют одну и ту же Библию!

Марина искала церковь по душе, хотя все равно не понимала, о чем говорили священники. Но ей это было и неважно. Она готовилась стать матерью. А это было страшновато. Без поддержки близких рождение первенца казалось испытанием похлеще, чем приезд в другую страну.

В США рождение ребенка — важное событие, и люди любят устраивать будущей маме праздник с подношением подарков, который по-английски называется странно — «душ для беби». Если бы Марина работала на момент родов в детском саду, то ей по месту работы сотрудницы устроили бы такой праздник с подарками для будущего ребенка.

Марина, зная, что ей этого праздника на новом месте никто не устроит, набралась то ли храбрости, то ли наглости, пошла в детский супермаркет, заказала сама все необходимое для своего сыночка. Дома написала всем друзьям и американской родне электронное письмо, в котором она плакалась по поводу своего полного одиночества в Техасе и приглашала участвовать в «душе для беби» виртуально. Приложила номер регистрации своих заказов из детского супермаркета.

Роб поступок жены не одобрил, сказал, что она выпрашивает подарки. А ей именно этого и хотелось — кричать: «Помогите, кто чем может! Ребенок на пороге, а мы не в состоянии ему все купить!» Конечно, какой мужчина одобрит самодеятельность жены, которая открыто дает родственникам и друзьям знать, что он при своих доходах не в состоянии купить необходимое для своего первенца. Девяносто тысяч в год — курам на смех!

Родственники и друзья все прислали, заказав через Интернет-магазины, — и простынки, и одежду, и машинное кресло, и качели для новорожденных, и ванночку, и специальный мат для смены памперсов их лялечки. Даже бандероль из Ташкента пришла — сшитые золотыми руками мамы-рукодельницы распашонки и пеленки.

Малыш родился в июле 2001 года. Эпидурал хваленый Марине не помог, она всю боль чувствовала, орала, ругалась, думала, что умрет прямо в больнице. А как же хваленая американская медицина? Ей не верилось, что в США медицинские работники могут совершать такие грубые ошибки! Интересно, а может анестезиолог ошибиться в выбранной дозе или месте укола? Или анестезиолог Марины специально позволила ей помучиться, может, из скрытой ненависти к иммигрантам? Может, Роб прав, питая недоверие к врачам?

Когда сын появился на свет, Роб первым взял его на руки. Назвали Крисом. Марина стала матерью в 27 лет!

Начались бессонные ночи и изнуряющие дни. То сын, то муж не давали спать. Роб просыпался по ночам и бредил. Он пытался помогать жене, но его это доводило до изнеможения. Когда ночью Роб стал кусать ей спину, говорить, что накрасит сыну ноготки красным лаком, она поняла: у мужа температура и бред, нужно вызвать скорую. Роб не помнил, как жена его одела, как он оказался в госпитале.

Из-за лечения ребетроном уровень лейкоцитов в крови упал до кризисной нормы. Роб мог умереть от гриппа при таком низком иммунитете. Его в изоляционный отдел положили — вход только в марлевых повязках. Антибиотики вливали. За пять дней выходили. Лечение ребетроном отменили на месяц. Пока Роб был в больнице, Марина разрывалась на части между ним и новорожденным. Были дни, когда спала всего три-четыре часа в сутки. Но ей нужно было быть сильной ради своей семьи. Ибо, как говорила Фаина Раневская: «Женщины — это не слабый пол. Слабый пол — это гнилые доски».