Америка-мать зовёт?

А что скажут люди, родители и братья Роба? Правильно: предала больного мужа, стерва приезжая! Получила гринкарту и все, ребенка забрала, на алименты подала. Ну, этого от нее все и ожидали, его предупреждали, что Марина кинет его, как многие иммигрантки поступают со своими американскими мужьями. Уйти от мужа в трудное для него время, значит расписаться в своем собственном бессилии противостоять злу. Болезнь и лечение ребетроном оказались той злой Колдуньей, которая превратила Роба — Принца в пустоголового Щелкунчика — орехоколку. Но Марина не орешек, который легко расколоть. Она не могла позволить себе проиграть эту битву с Колдуньей и пустоголовым неблагодарным Щелкунчиком, отцом своего сына.

Марина нашла церковь по душе, «церковь объединенных методистов», которая по духу была близка православной и находилась недалеко от их коттеджа. Стала общаться с новыми людьми, волонтерствовать бебиситтером в яслях. В церкви объединенных методистов, так же как и в православной, принято крестить младенцев, тогда как католики, баптисты и прочие верят, что человек сознательно должен принять Иисуса как своего Спасителя и стать крещеным не в младенчестве, а в старшем возрасте.

Марина приходила в церковь, сдавала Криса в ясли при церкви, сидела и слушала голоса пастора, прихожан, хора, которые, как колибри, влетали в одно ее ухо и вылетали в другое. Брошюрки церковные Марина не выбрасывала, а приносила домой, прилежно выписывала новые слова, учила, а потом в церкви просила американцев научить ее правильному произношению этих слов. Она поставила себе цель — знать английский так, чтобы ход службы понимать без напряжения извилин и Библию читать на английском без заглядывания в словарь.

Криса в той же церкви окрестили. Постепенно, спустя несколько месяцев, Марина стала лучше понимать, о чем идет речь во время служб. Женщины-прихожанки приглашали ее на их ежемесячные сходняки у кого-нибудь дома. Как же было интересно ходить в гости, смотреть, как живут другие люди, у кого какие коллекции, склад ума и понятия о жизни. Марина не ленилась удивлять новых подруг своими кулинарными способностями, приносила на эти женские чаепития то татарское блюдо «чак-чак», то пирог с курицей «курник». Тесто для курника она покупала, и это экономило ей уйму времени. Марина встречалась с другими мамашами, которые снабжали ее вещами для ребенка и игрушками. Церковь стала отдушиной. Марина поняла, что туда люди тянутся, чтобы не просто зарисоваться верующими или напрягать Бога земными своими проблемами, а пообщаться, найти друзей, применить себя в какой-нибудь добровольной миссии. Она чувствовала, что церковь стала для нее маяком любви, твердости и силы. Этот маяк поддерживал силу в тлеющих и тухнущих головешках ее усталого, измученного сердца.

После лечения ребетроном к Робу вернулись и здравый смысл, и терпимость, и ласковость, и мягкость, и чувство юмора. Марина была горда собой, что не сбежала от трудностей, как сбежала когда-то из Узбекистана в Америку за красивой жизнью.

Глава двадцать первая Озарение Антона

Антон стал ощущать себя профессионалом в малярных и плотницких делах. Отработав больше года за пять долларов в час, он попросил хозяина строительной фирмы увеличить зарплату. Получил отказ.

Для того чтобы начать свой бизнес, нужны были деньги. Закупить фургон и оборудование. А он ими разбрасывался так глупо и так часто, как костер бросает искры вокруг себя! Самый лучший распылитель краски стоил три тысячи долларов, пила для плотницких работ стоила двести, нужно было закупить и такие мелочи, как кисточки, валики, молотки, гвоздодер, дрель… Почему он раньше об этом не думал? Жил одним днем!

И тут еще к врачу идти. Вадим отвез земляка к венерологу. Без страховки этот визит в пятьсот долларов влетел. Как же было стыдно перед женщиной-венерологом раздеваться… Ему никогда не было стыдно раздеваться перед женщинами. Раньше он считал, что его возбуждают все представительницы прекрасного пола. Степень возбуждения зависела от стадии алкогольного опьянения. Но врач-венеролог его пугала своей внутренней силой. Она расчленяла Антона холодным умным взглядом серо-голубых глаз. На высоком лбу он читал невидимый девиз: «Больной — это идиот, который сам виноват в своих проблемах». Блондинка лет сорока с крупными порами на лице и широким некрасивым носом, она была похожа на малопривлекательную, но грозную Медузу-Горгону, которую он видел в каком-то старом фильме. Змей на голове не хватало.