Америка-мать зовёт?

Новый, 2002, год, они отмечали вместе. Красное бургундское вино, кола, яблочный сидр. Марина хотела удивить американскую родню, приготовив курник, оливье и другие русские яства на Новый Год, но ее остановили. Свекровь не желала пробовать новые блюда, так как привыкла не изменять своей семейной традиции — собственноручно раз в год готовить бигус, скромное блюдо после рождественских обжираловок. Марина не стала настаивать на своем и вникала в тонкости рецепта и семейной традиции. Кислая капуста, купленная в супермаркете, разваривалась со свининой, и подавалась в булках для сосисок. Так Роб и его братья привыкли встречать каждый новый год.

В чужом доме Марина следовала новым правилам — «заморочкам» щепетильной свекрови: чистила специальной пастой совершенно чистую керамическую электрическую плиту, вскипятив воду для чая. Насухо вытирала раковину после мытья посуды.

Раз в месяц приезжала машина, собирающая утильсырье. Свекровь считала необходимым мыть все использованные консервные банки, пустую тару из-под йогуртов, пудингов, масла, варенья, даже бутылки из-под кока-колы и вина, которое свекор пил по стакану в день после перенесенного инфаркта, для профилактики. Марина не перечила свекрови и мыла всё так, как от нее ожидалось. Чтобы утильсырье не занимало много места в баке, в котором его выставляли на улицу, надо было наступать на все эти баночки и бутылочки, раздавливать их и утрамбовывать. Целая система! Свекор собирал пищевые отходы для того, чтобы за зиму они пропрели в металлическом контейнере во дворе. Надо было откладывать в особый контейнер кожуру овощей и фруктов, но выбрасывать в помойку отходы от болгарских перцев, лука и чеснока. Марина раньше думала, что такой компост делают только в российских деревнях. Ей казалось, что все эти действия подобны термитам, которые медленно пожирают личное время изнутри.

Дед ездил в тренажерный зал, посещал больных и умирающих как утешающий пастор, а дома вечером после ужина запирался у себя в офисе. Что он там делал? Смотрел телевизор. Читал книги. Отвечал на электронную корреспонденцию. Оплачивал счета. Играл в пасьянс на компьютере.

Свекор, по мнению Марины, был человеком с доброжелательным открытым лицом и необычайно длинными и густыми ресницами, которым бы позавидовала любая женщина. Он был похож на многих американских стариков, среднего роста, седой, любитель гольфа и долгих прогулок по своему спальному району. Человек интересной судьбы, он в ранней молодости женился, работал автомехаником, потом — учителем математики… Вообще-то автомеханики зарабатывали больше, чем учителя, но высшее образование для умного человека как медаль для спортсмена. Но его духовное призвание — служение Богу — засосало его как болотная трясина. Он поступил в семинарию, быстро настрогал пятерых погодков-детей, за которыми должна была ухаживать жена, бросив под ноги его новой карьере свою мечту — стать медсестрой. Потом стал священником христианской церкви объединенных методистов. У них есть одно главное правило: пастор не может при одной церкви служить всю жизнь. И они каждые два-три года переезжали туда, куда их направлял епископ округа. Церковь, при которой он служил, предоставляла его семье жилье. Таким образом, семья постоянно меняла круг общения, школы, друзей.

Свекор никогда не откладывал на черный день, но отчислял со своей зарплаты десять процентов в фонд церкви. И прихожанам проповедовал нести десятину в дом Бога. Так уж вышло, что никакого наследства для детей и внуков они не нажили.

Некоторые пасторы огромных церквей становятся известными ораторами, их показывают по телевизору, они проповедуют огромным аудиториям, имеют возможность путешествовать, владеют яхтами, особняками и самолетами. Но отец Роба был в долгах и заботах. Его жене в тридцать два года поставили грозный диагноз «красная волчанка». И она после этого не могла ни работать, ни водить машину, даже не способна была на элементарный шоппинг. Она не смела выходить на улицу без шляпы и зонтика, рубашки с длинным рукавом и толстого слоя крема от загара. Солнце и свет, такие живительные для всех, стали ее смертельными врагами. Мужу приходилось часто возить ее к разным врачам: иммунологу, кардиологу, эндокринологу, урологу. Чуть ли не каждый год она оказывалась при смерти то от пневмонии, то из-за потери почки, диабета, перелома ключицы или шейки бедра, то от инфаркта, инфаркта, инфаркта… Родственники не раз съезжались в реанимацию к ее смертному ложу, но то ли сила молитвы, то ли сила воли неоднократно вытаскивали женщину из могилы, всякий раз прибавляя количество медицинских долгов и необходимых для ее лечения дорогих лекарств, не всегда покрываемых страховкой. Марина поняла из речи свекра, что всю жизнь он не карьеру делал, а спасал жену и работал на ее лекарства. Но это был его крест, и он нес его достойно.