Америка. Приехали!

Вновь прозвучала команда "В атаку! Урааа…" Вновь мы пошли цепью на противника. Дойдя до лужи, уже не сворачивали, а, матерясь, шлёпали по воде, желая лишь одного — не зачерпнуть воду в сапог и не потерять его в луже.

И вдруг, когда мы уже достигли середины лужи, прозвучала очередная команда полковника Крылова:

— Ложись! Огневой налёт.

Полковник Крылов всегда был любителем "подложить подлянку", а команда "ложись" вообще была его любимейшей командой из всего военного устава. Пользовался он ею безо всякой меры и особенно в присутствии девушек. Полковник Крылов, оказывается, был не лишён чувства прекрасного. Когда мы шествовали строем и нам навстречу попадались самые красивые девушки наших факультетов, полковник наш командовал "Ложись!", с удовольствием наблюдая, как мы купаемся в пыли в ногах у красавиц. Девушки-студентки смущённо смеялись и убегали. Полковник же Крылов лишь наблюдал с довольной гримасой за этим "действом". Так что ожидать пакость от полковника Крылова было делом привычным.

Но сейчас он явно "перегнул палку". Падать в лужу — это уж слишком. Кто-то остановился, кто-то слегка присел, симулируя положение лежа. Но, к несчастью, с нами на курсе учились три "деда" — ребята, пришедшие в университет после армии и потому обученные не размышлять, а исполнять. Они-то и шлёпнулись плашмя в лужу и лежали там, пуская пузыри в холодной талой воде.

Полковник Крылов и сам не ожидал такого. Возможно, его слова вылетели сами собой, "автоматически", как оправдывался Шура Балаганов, сперев кошелёк. Поэтому через секунду, опомнившись, наш полковник заорал "Отставить! Встать!" и потом, даже снявшись с пенька, устремился к нам. Он добежал до края лужи. Впрочем, в неё он не полез и заговорил мягким, почти отеческим голосом:

— Ну что ж вы, ребятки, шуток что ли не понимаете? Кто ж заставлял вас в лужу прыгать?

На наших дедов смотреть было смешно и абсолютно не жалко. Они стояли как мокрые глупые щенки, вывалявшиеся в грязи и не умеющие даже отряхнуться, как следует, по-собачьи.

Потом полковник Крылов сообщил нам, что решил сегодняшнее занятие завершить пораньше, построил нас в колонну по трое и погнал домой — в университет, на кафедру. Мы шли без всякой строевой песни, даже не в ногу, а как попадя. Полковник Крылов даже на это не обращал внимания. Как и все, я тоже вышагивал в толпе, спотыкаясь о чьи-то ноги, поглядывал на озабоченное лицо нашего наставника и размышлял о странных метаморфозах полковника Крылова.

"Стыдно стало. Неужели?" — думал я. Уж очень это не походило на нашего заботливого командира. Разрешилась эта загадка достаточно скоро, в нашем гардеробе. Как обычно, мы бросали на прилавок сапоги и ватные бушлаты, получая взамен свою гражданскую одежду. Было тихо, спокойно, привычно, обыденно. Но лишь до тех пор, пока наши "мочёные" деды не попытались вернуть свою изрядно подмокшую форму. И тут наш гардеробщик — дядя Коля ‒ взорвался.

— Чего кидаете? — орал он. — В каком виде я форму давал, в таком обязаны вернуть!

— Так мы ни при чём, — оправдывались наши деды, — это товарищ полковник приказал в лужу лечь.

— Какой ещё нах… полковник! — продолжал орать дядя Коля.

Гардеробщик дядя Коля абсолютно не боялся и не уважал наших военных преподавателей, майоров и полковников, и как часто он говорил, видел их в жопе. Он был бывший фронтовик и, в отличие от наших полковников, нюхнул настоящего пороха. Обычно перед 9 Мая он надевал несколько своих боевых медалей, среди которых выделялась серебристая медаль "За отвагу". Этим он сильно отличался от наших, с позволения сказать "военных", украшенных звёздами и наградами "непонятно за что". Поэтому сегодняшние негодующие крики не выглядели чем-то "из ряда вон".

— Ведите сюда вашего полковника. Я ему щас врежу по первое число! — продолжал орать дядя Коля. — А у вас что — мозгов нет? — он обращался уже к мокрым дедам.

— Так товарищ полковник же приказал!

— А если он вам прикажет яйца отрезать, так вы тоже отрежете? Думать надо, олухи!

В конце концов, на дяди Колины вопли примчался начальник военной кафедры полковник Зубов.

— Ну просил же я их, военных твоих, не гонять студентов по грязюке, — уже слегка понизив голос, жаловался дядя Коля. — Оно ж всё загниет. Где я сушить всё это буду?

— Да успокойся, дядь Коля! — бубнил начальник кафедры. — Чего-нибудь придумаем.

— Ага, ты придумаешь, — вещал дядя Коля. — Вот возьмёшь к себе домой, да на батарее сушить повесишь.

— Ну ладно, ладно, — отзывался начальник кафедры, правда без должной строгости в голосе, словно даже побаиваясь дядю Колю. Ничего не поделаешь. Закон развитого социализма. Явное перепроизводство полковников и острая нехватка гардеробщиков.

Полковника Крылова рядом не было. Он прятался в туалете. То ли не хотел смотреть в глаза дяди Коли, то ли после всего совесть замучила.

Корпоратив по-американски