Америка против всех. Геополитика, государственность и глобальная роль США: история и современность

Еще одной характерной особенностью стратегии Картера — Бжезинского была концепция ограниченной ядерной войны, оформленная в ряде документов, наиболее известным из которых является президентская директива № 59. Не отказываясь от возможности нанесения массированного ядерного удара по всей территории Советского Союза (всего для такого удара было определено порядка 40 тысяч целей), Соединенные Штаты заявляли о своей готовности использовать ядерное оружие и по чисто военным целям, не допуская скатывания конфликта к тотальной ядерной войне[349].

Дополнительным фактором, который стал материальным подкреплением данной идеи, стало появление нейтронных боеприпасов — разновидности ядерного оружия, в котором основная часть энергии направляется в создание нейтронного излучения. Это позволило создать боеприпасы небольшой мощности, которые были бы эффективны, к примеру, против танков — возможность вторжения бесчисленных советских танковых армад в Европу до сих пор беспокоила Пентагон. К тому времени танковые экипажи были уже довольно эффективно защищены от проникающей радиации, создаваемой взрывом классической ядерной бомбы, однако броня была бессильна остановить поток нейтронов, который уничтожал все живое внутри боевой машины в течение нескольких минут. При этом остальные поражающие факторы взрыва (ударная волна, световое излучение, радиоактивное загрязнение) заметно минимизировались.

Получив в свое распоряжение такое оружие, американские стратеги принялись строить смелые планы. Отныне, полагали они, в случае войны с Советским Союзом можно будет легко свести к нулю численное преимущество противника, не подвергая при этом его города и промышленные объекты массированной атаке. На страницах военных журналов аналитики рисовали красочные картины гипотетических боев, в которых одна-единственная батарея американских самоходных гаубиц останавливает наступление целой советской танковой дивизии. Среди адептов нейтронной бомбы и ограниченной ядерной войны нашлись даже те, кто воспевал «гуманность» этого оружия — ведь оно уничтожает только людей, тогда как материальные ценности остаются практически нетронутыми.

Дополнительной гарантией «ограниченности» возможной войны являлось и то, что американцы планировали разместить оружие на территории своих европейских союзников. «Никогда ни у кого не было и мысли о том, что нейтронное оружие… будет развернуто на американской территории — признавался американский лидер, — Если оно когда-либо будет создано, то его развернут на землях Западной Германии, Бельгии или других европейских государств».

Логику этого шага раскрывал журнал «Тайм» в 1979 году: «Критическим моментом здесь является то, что в случае наступления войны Советский Союз не был бы атакован сразу гигантским оружием, которое является частью американского стратегического арсенала. Москва могла бы тогда в виде возмездия скорее ударить по Европе своим собственным ядерным оружием, а не по США стратегическими ракетами. В то время как разрушения в результате обмена ядерными ударами на европейском театре были бы огромны, они все равно были бы далеки от ядерной катастрофы — далеки для Америки»[350].

Конечно, подобный цинизм в отношении союзников не помешал администрации Картера преподнести свою концепцию как настоящую революцию в ядерной стратегии, которая дает человечеству весомые шансы на выживание. В этом, например, убеждал американцев сам Бжезинский, который еще в 1978 году заявил в интервью респектабельному журналу «Нью-Йоркер»: «Было бы неправильно считать, будто использование ядерного оружия будет означать конец человеческой расы. Это эгоцентрическая мысль. Даже если США используют весь свой арсенал против СССР, а СССР — против США, это не будет концом человечества»[351].

В реальности доктрина ограниченной ядерной войны оказала скорее негативное влияние на стратегическую стабильность и создала новые риски для национальной безопасности Соединенных Штатов. Если прежние ядерные доктрины заставляли любую из сторон рассматривать применение оружия массового поражения как последний довод, то картеровская концепция породила искушение испытать удачу в надежде на то, что эскалации удастся избежать. В целом, при Картере стратегия описала весьма характерную траекторию. Обещая в начале своего срока лишь переформатировать разрядку без отказа от нее, американский лидер вскоре пришел к диаметрально противоположной стратегии. Ее суть он выразил в своей речи, произнесенной в 1978 году в военно-морской академии в Аннаполисе (президент начинал карьеру как офицер-подводник):