Америка против всех. Геополитика, государственность и глобальная роль США: история и современность

Курс Рейгана — это эклектичная смесь едва ли не всех концепций и категорий, разработанных стратегами предшествующих эпох. В ней можно найти такие, на первый взгляд, мало совместимые категории, как «сдерживание», «отбрасывание», «освобождение», «реалистическое устрашение», «гарантированное уничтожение», «гибкое реагирование», «ограниченная ядерная война». Все эти концепции не столько были теоретически развиты администрацией Рейгана, сколько приобрели новое, еще более решительное звучание. В качестве примера можно привести заявление К. Уайнбергера — министра обороны в новой администрации: «Мы должны быть готовы начать контрнаступление в других районах… Мы должны быть готовы к ведению обычной войны, которая может распространиться на многие части земного шара. Обычные войны могут принять любые масштабы. Если мы ценим нашу свободу, то мы должны быть в состоянии защищать себя в войнах любого размаха и характера и в любом регионе, где мы имеем жизненно важные интересы. Наши глобальные интересы и обязательства требуют, чтобы наши вооруженные силы приобрели большую дальность действия, мобильность и выживаемость, что связано с неотложной необходимостью. Развить лучшую способность реагировать на кризисы далеко от наших берегов и находиться там столько, сколько понадобится[357]».

Жесткость и известная неразборчивость Рейгана в инструментах воздействия на «безбожных русских» несколько раз едва не обошлась дорого всему человечеству. Так, в 1983 году американский лидер инициировал размещение в Европе ракет средней дальности, что едва не привело к полномасштабной ядерной войне. Этот шаг был совмещен по времени с крупными учениями НАТО «Умелый лучник» («Able Archer»), что в совокупности было воспринято в Москве как подготовка полномасштабной войны. Как и во время Карибского кризиса, мир несколько недель стоял на грани ядерной катастрофы.

Не менее агрессивной была рейгановская политика в отношении всех, кого можно было отдаленно заподозрить в симпатиях к Москве. Вашингтон оказал содействие англичанам в войне за Фолклендские острова, оккупировал Гренаду, атаковал Ливию и Ливан, начал скандально известную историю «Иран-контрас». Современники видели во всех этих акциях не столько реализацию каких-либо ясных геополитических установок, сколько отчаянное желание показать нации, что она может и должна воевать на дальних рубежах, забыв о трагическом опыте Вьетнама. Квинтэссенция этого подхода выражена самим Рейганом: «Разумеется, ни одному здравомыслящему человеку не хочется начинать военные действия, но, по моему убеждению, существуют ситуации, при которых Соединенные Штаты просто обязаны прибегнуть к военной силе, особенно когда необходимо защитить свободу и демократию или когда возникает угроза жизни и свободе наших граждан. Нельзя позволить, чтобы призрак Вьетнама вечно витал над страной и препятствовал нам защищать законные интересы национальной безопасности»[358].

Столь агрессивная стратегия вскоре напугала саму правящую элиту США. Стало очевидно, что Рейган слишком рьяно исполняет роль крестоносца, ополчившегося на «империю зла». История «Умелого лучника», который едва не спровоцировал мировую термоядерную войну, а в равной степени и та легкость, с которой президент рассуждал о подобных сценариях, иногда повергали в шок даже его советников. К примеру, известен случай, когда перед телевизионным выступлением Рейган в качестве «разминки» заявил перед камерами (как оказалось, включенными) о том, что принял решение объявить Советский Союз вне закона и начать немедленную ядерную атаку. Инцидент удалось замять, Москва ограничилась протестом, однако общий политический контекст, в котором родилась эта мрачная шутка, взволновал многих в самих Соединенных Штатах.

Как следствие, второй срок Рейгана был ознаменован несравненно более мягкой и конструктивной линией в отношении главного геополитического соперника. Вновь началось «наведение мостов», а потом — и прямые личные контакты американского лидера с М. Горбачевым, занявшим в марте 1985 года пост Генерального секретаря ЦК КПСС. Именно радикальная смена курса, затеянная последним, стала многообещающим знаком для Вашингтона, где с облегчением осознали, что игра ядерными мускулами начинает терять актуальность. На этом фоне рейгановский разворот к диалогу выглядел не как тактический маневр, а как великодушный ответный жест.