Америkа (с примечаниями редактора)

Французская эскадра, пришедшая на Хавайи дабы оккупировать базу Русско-Американской компании в Жемчужном, столкнулась с совершенно непредвиденными препятствиями. Оказалось, что многоопытный переговорщик Орлов сделал-таки свой подарок петроградским компаньерос, коим всегда симпатизировал, а именно: крайне хитроумно (при кажущейся простоте) сформулировал соответствующий пункт Парижских соглашений - что Российская империя "не возражает против включения Жемчужного в состав Французской Полинезии" (вместо недвусмысленного "Россия уступает Франции Жемчужное"). Кронпринц Каланихиапу уведомил тогда от лица Хавайского правительства командующего эскадрой вице-адмирала Пьера Боннэ и прибывшего с ней специального представителя Императора барона д'Ариньяка, что "Его Королевское Величество и Королевский совет крайне удивлены тем, что Российская и Французская империи находят возможным распоряжаться судьбой части хавайской территории, даже не ставя о том в известность хавайские власти"; Королевство, как известно, не принимало участия в Парижской конференции, Жемчужное было сдано в столетнюю аренду именно Русско-Американской компании, а вовсе не Российской империи, и никакая передача этой территории третьей стороне тем договором не предусмотрена. Британский же консул в Хонолулу, сэр Рой Харрод, в свой черед, уведомил д'Ариньяка, что Империя и Ост-Индская компания решили-таки присоединиться к договору о Вечном нейтралитете Хавайев, со всеми его протоколами о коллективной защите Архипелага от иноземной агрессии (противоестественный англо-французский союз не пережил спровоцировавшего его Николая); от "поспешных и необдуманных действий" предостерег барона и Сэмюэль Симпсон - от лица Соединенных Штатов, еще одного гаранта хавайского нейтралитета.

Если бы то Жемчужное "плохо лежало", сами по себе все эти демарши вряд ли удержали бы адмирала Боннэ от соблазна захватить порт, следуя вековечному принципу "Beati possidentes - Что взято, то свято", и предоставить потом барону д'Ариньяку тушить дипломатический скандал. Однако калифорнийский консул Сергей Свержин и начбазы кавторанг Штубендорф доходчиво растолковали адмиралу, что тот пункт Парижских соглашений следует понимать так: Российская империя не станет препятствовать французской аннексии Жемчужного (ибо не имеет к тому реальных возможностей), однако она не возбраняет частной Русско-Американской компании защищать свою территорию - собственными силами и на собственный страх и риск. Так вот, Компания - не принимавшая, как и Хавайское королевство, участия в Парижском конгрессе и ничего там не подписывавшая - будет защищать Жемчужное "всеми имеющимися у нее средствами": хотите еще один Елизаветинск? - вы его получите!

Засим ошеломленным французам были предъявлены два броненосца-"поповки" под желто-зелеными вымпелами, закупорившие "бутылочное горлышко" входа в залив Уаймоми, и вьющиеся вокруг них "шершни", о чьих боевых качествах в Европе были вполне уже наслышаны... Позвольте, но ведь это же всё сугубо прибрежные суденышки?! Ладно "шершни" - эти крохотульки можно перевезти и на других судах, но как, как эти чертовы русские умудрились провести в самый центр Пацифики тяжелые низкобортные броненосцы, категорически не приспособленные к океанской волне?! (Задача и впрямь была нетривиальная. Создатель "поповок" инженер-майор Андрей Попов, додумавшийся тогда пригнать их небронированные корпуса своим ходом, снабдив их помимо штатной паровой машины еще и временным парусом, доставить отдельно броневые листы с пушками Кокорева и смонтировать броненосцы на совершенно, как казалось, неприспособленной для того ремонтной базе Жемчужного, получил за тот монтаж высший военный орден Колонии, "Николу с мечами" - как за выигранное сражение.) Ну, а поскольку Наполеон III успешно предъявил уже своим подданным взятый у русских реванш за дядюшкину Березину и казаков на Монмартре - в виде французского триколора над Малаховым курганом и Boulevard de SИbastopol в Париже, - а Николай ему ответил за козла по полной программе (что, собственно, и было для Императора главными побудительными мотивами влезть в ту "Восточную войну"), рисковать еще одним наступанием на калифорнийские грабли, обостряя при этом до грани войны отношения с Англией и Соединенными Штатами, адмирал с бароном не решились, и эскадра убыла восвояси. Более того, французская дипломатия принялась всячески обхаживать Петроград как возможного союзника в плане антибританской дружбы; к вящему удовлетворению Петрограда, обретавшего на том дополнительную точку опоры и свободу маневра.