Американки в Красной России. В погоне за советской мечтой

В середине 1930-х американское коммунистическое издание Working Woman («Трудящаяся женщина») переименовали в Woman Today («Женщина сегодня») и стали не только затрагивать проблемы, волновавшие женщин-специалисток – наряду с работницами фабрик и полей, – но и писать о том, что волновало домохозяек или молодых матерей. В Daily Worker появилась женская страничка – с рецептами, советами и рекомендациями для бережливых хозяек. Хотя в дискуссиях Народного фронта женщины, работавшие вне дома, по-прежнему занимали заметное место, акцент смещался в сторону женщин, игравших более традиционные роли. «Советские женщины возвращаются к домашним очагам», – заявлялось в статье, вышедшей в Christian Science Monitor в январе 1938 года, а в статье из Literary Digest отмечалось, что теперь в Советском Союзе обращают больше внимания на женскую красоту и растет спрос на косметику. В Soviet Russia Today называли Советский Союз «страной здорового детства» и прославляли крепкие советские семьи, обеспечиваемые государством и создаваемые по любви, а не из экономической необходимости: «Благодаря плодотворному и стимулирующему опыту советской жизни семейные отношения укрепляются и обогащаются», – говорилось в одной статье. В различных источниках подчеркивалось, что благодаря советской системе социального обеспечения советская мать могла заниматься не только домашними делами. В силу экономической необходимости она обычно еще и работала, однако то, что позднее феминистки назвали «двойной нагрузкой», можно было расценить и как свидетельство женского освобождения – или, как мы бы сейчас сказали, желания «урвать все сразу»[568].

В мае 1936 года Стронг опубликовала статью «Свободная женщина», где отмечала успехи советских женщин и прославляла женщин, которые увлечены своей работой, преданы советскому строю, привержены идее социальной справедливости и заинтересованы в создании отношений на принципах товарищеской любви[569]. На фотографиях, сопровождавших текст статьи, фигурировали, среди прочих: «К. Фрайберг, метеоролог, участница арктической экспедиции в бухту Тикси»; «Мираваева, первая в Узбекистане девушка-парашютистка, вместе с бабушкой, которая гордится своей внучкой»; «и Клавдия Павлова, капитан судна и начальница рыболовецкой бригады»; последняя, нацелив бинокль в море, повернула свое обветренное и умудренное лицо в сторону камеры.

Вторя Луизе Томпсон, Стронг рассуждала о женщинах советской Азии и об их освобождении от паранджи. Она отмечала, что женщины работают на промышленных предприятиях и участвуют в политической жизни, прославляла «героинь труда» вроде Марии Демченко, которая поначалу работала в хозяйстве кулака и лишь позднее, после коллективизации, «раскрыла свои таланты». Овладев грамотой, она несколько лет проучилась, а затем разработала новые методы выращивания свеклы; потом она отправилась делегаткой на съезд агрономов в Москве и там обещала лично Сталину повысить урожайность. «Давайте завалим страну сахаром», – сказала она вождю.

В фокусе статьи Стронг – способность советской женщины совмещать «противоположные задачи брака и карьеры, о которых так много рассуждают феминистки в условиях капитализма». Она писала, что, хоть советские женщины обычно выходят замуж, «большинство из них и после замужества продолжает работать; никакие законы не принуждают их к этому, но они сами находят это экономически целесообразным и к тому же более интересным с социальной точки зрения. Они рассчитывают на поддержку государства, зная, что оно поможет им вырастить, воспитать и выучить детей». Она приветствовала право женщин самостоятельно решать, заводить детей или нет, – что было возможно благодаря законности и доступности средств контроля над рождаемостью или разрешенным абортам.

Впрочем, в своем героическом произведении Стронг не упоминала о том, что в новом советском семейном кодексе, разработанном к 1936 году (а содержание этих законов в черновом варианте стало известно раньше – когда она еще писала роман), права женщин оказались существенно ограничены: прежде всего это касалось законности и доступности абортов и легкости развода. В июне 1936 года аборт в СССР был объявлен незаконной процедурой; новому запрету сопутствовали серьезные пронаталистские меры – в том числе пособие для молодых матерей, денежные поощрения для многодетных семей и более длительный отпуск по уходу за ребенком, оплачиваемый государством (наряду с другими мерами поддержки, такими как предродовый уход и увеличение числа детских учреждений). Ограничение разводов сопровождалось более высокими штрафами для мужчин, отказывавшихся участвовать в содержании ребенка.