Американская грязь

Он исказил слово «hombres», как это делал президент США: желая назвать мигрантов «плохими людьми», он, сам того не понимая, назвал их «плохим голодом». Эта история превратилась в анекдот. Плохой голод. Команданте вернулся к основной мысли:

– Этим людям пришлось уехать, потому что на родине они попали в передрягу, понимаешь? Хорошие люди никогда не бегут.

Лидия смотрела, как Лука открывает рот, намереваясь что-то возразить. Каждой клеточкой своего тела она молила сына не делать этого. Лука закрыл рот.

– Тем не менее почти все будут в порядке, – продолжал команданте. – Кто-то сможет заплатить выкуп самостоятельно. Как вы. А у тех, кто не сможет, скорее всего, найдутся на севере родственники, готовые помочь. Они пробудут здесь пару дней, заплатят пошлину и продолжат свое путешествие. Понятно? Беспокоиться не о чем. – Он поднялся, но не стал выходить из-за стола. – Я надеюсь, мне не нужно объяснять, почему все случившееся должно остаться между нами.

– Нет, сеньор. – Лидия покачала головой.

– Не буду рассказывать, какие ужасы случаются с людьми, которые рассказывают в Синалоа всякие небылицы.

Лидия снова покачала головой. Да кому ей рассказывать?

– Очень хорошо. В таком случае наше сотрудничество подошло к концу. Рафа? – обратился команданте к охраннику, стоявшему у него за спиной. – Проводи наших гостей на выход и позови следующих.

Рафа отвернулся, тем самым усиливая надежду Лидии на избавление. Их отпускают на волю. Невероятно. Схватив сына за руку, она поднялась на дрожащих ногах. В углу позади стола оказалась металлическая дверь, которую Лидия не заметила. Сверху виднелся тяжелый засов, но охранник вскинул руки и отворил его. Дернув за перекладину, он распахнул дверь, и в комнату хлынул дневной свет. Лидия шагнула навстречу чудесному сиянию.

Но Лука остался на месте, оттягивая ее руку назад.

– Милый, пошли. – В ее голосе слышались настойчивые, почти истерические нотки.

Она резко потянула сына за собой, но тот вырвался.

– Да что же ты делаешь? – Лидия схватила его за руку, взвинченная настолько, что сама готова была его убить.

– Мы не можем их тут оставить, – сказал Лука.

Сердце в его груди трепыхалось как птичка, напоминая того воробья, который однажды залетел в их квартиру через балконную дверь и никак не мог выбраться наружу; он все бился и бился о стекло, пока Папи не поймал его полотенцем и не выпустил на свободу. Сердце Луки пребывало в похожем состоянии ужаса, и мальчику казалось, будто стекло грудной клетки вот-вот разобьется и посыплется на пол – если только прежде не размозжит себя его окровавленное сердце.

Мать смотрела на него в ужасе. Что он делает?

– Лука…

– Нет, Мами. Они не смогут заплатить. У них нет денег.

Команданте снова плюхнулся в кресло, поставил локти на подлокотники и соединил пальцы домиком. Казалось, эта сцена его забавляет. Мальчик повернулся к нему:

– Что будет с теми, кто не сможет заплатить?

– Молодой человек, твоя преданность достойна восхищения…

– Что с ними будет?

Нечто жуткое мелькнуло на лице команданте, и Лидия вновь потянула сына за руку. Но потом мужчина смягчился:

– Все в порядке. Я не причиню ему вреда. Я уважаю его за смелость. Пожалуйста, сядьте.

Лидия взглянула на дверь. Только что та была открыта. Где-то там за порогом догорало предвечернее солнце, и мысль об утраченной свободе была совершенно невыносима. Но вот Лука снова сидел на стуле, и ему страшнее было бросать сестер, чем задержаться в этом кошмаре. Несмотря на все, что ему пришлось пережить, – а может, и благодаря этому – для мальчика голос совести оказался важнее инстинкта самосохранения. «Если мы выживем, – подумала Лидия, – я буду очень собой гордиться». Она сжалась, словно потеряв в весе, и почувствовала, как в груди схлопнулись легкие; присев рядом с сыном, женщина пыталась скрыть лицо от охранника.

– О ком он говорит? – спросил команданте.

– О тех двух девочках, – ответила Лидия. – С радужными браслетами.

– Твой сын – удивительный молодой человек.

Принимать комплимент от этого человека было жутко.

– У этих девочек нет никого, кто мог бы помочь, – продолжала Лидия.

– Только мы, – подтвердил Лука.

Команданте тяжело вздохнул, постукивая ручкой по обложке блокнота.

– На открытом рынке мы бы выручили за них кругленькую сумму. Такие красотки! – Он присвистнул, а потом вновь взглянул на Луку: – Но я хочу вознаградить твои преданность и храбрость. Очень впечатляет. – Он сел прямо и обратился к Лидии: – У вас есть деньги?

Та заколебалась.

Команданте ухмыльнулся.

– Женщина, которая так выглядит, так говорит? У тебя наверняка есть деньги.

Лидия прикрыла глаза, и в темноте перед ней предстали Ребека и Соледад – какими она увидела их на мосту возле Уэуэтоки. Их певучие голоса, их болтающиеся ноги. Лидия видела их живость, их мужество. И тут же мозг показал ей белое кружево и пятно бордовой крови – праздничное платье Йенифер. Плач прорезал Лидии нутро, но не поднялся наверх. Она открыла глаза. И кивнула.

Команданте повысил голос:

– Рафа, приведи девочек. – И к Лидии: – Семьдесят пять тысяч песо.

Лидия разинула рот.

– За каждую.