Американская грязь

Вместо ответа ударил дождь, пустив по плечам толстые струи воды, и крупные капли застучали по капюшонам с новой силой. Блуждая в темноте, Лидия нечаянно обнаружила в своей голове какой-то обособленный участок сознания, где вся мыслительная работа продолжалась в нормальном режиме; неожиданно ей вспомнилась шутка про сорок лет и сорок тысячелетий, проведенных в пустыне. Она поняла, что католики заблуждаются в своем представлении ада: на самом деле там нет огня, нет зловонного горения. В аду очень мокро и холодно, и повсюду тебя преследуют мрак и чувство абсолютной потерянности. Мозг Лидии уже станцевал чечетку и остановился, как вдруг… Вдруг. В темноте мелькнуло очертание. Какая-то тень. Едва различимое движение, черная клякса на тон темнее царившей вокруг черноты. Лидия взвизгнула, ощутив в груди прилив надежды, покрепче сжала руку сына и припустилась следом за черной кляксой, рассекая незримый пейзаж; нет, ей не показалось. Это был не мираж. Клякса двигалась по какой-то собственной траектории: прыг-скок, прыг-скок. И все время убегала вперед. Лидия не сводила с нее глаз, бежала следом и волочила за собой Луку, не замечая даже коварной земли под ногами; наконец клякса начала увеличиваться, становилась все ближе и ближе, пока не превратилась в рюкзак. Рюкзак Рикардина. Она снова крикнула в темноту:

– Рикардин!

– Давид!

Клякса остановилась. Повернулась к ней. Они нашли дорогу. Они спасены.

Salvación. Salvación. Лидия заплакала.

Рикардин отвел ее на место впереди себя и двоюродного брата.

Давид. А дальше – сестры. Ребека. Соледад. Лидия без труда убедила себя в том, что девочки просто не заметили их пропажи. Ночь была такой темной, и дождь лил как из ведра – в подобных условиях трудно разглядеть даже то, что происходит за пределами твоего капюшона, даже собственные руки и движение ног. На самом деле Лидия не хотела знать, какой была реакция сестер. Заметили они? Рассказали Шакалу? Попросили его остановиться и подождать? Не зная ответов, она могла не спрашивать себя, как поступила бы на их месте. К тому же теперь все хорошо и нет никакой разницы. Все хорошо. Лидия перекрестилась. Набрала в грудь воздуха. Втянула носом запах не перестававшего дождя.

33

Ливень прекратился. Так же внезапно, как и начался. Теперь о нем напоминала лишь какофония неприятных звуков. Лука слышал, как под ногами у всех скрипят ботинки. Как шуршат затвердевшие джинсы всякий раз, когда у кого-то соприкасаются в движении ноги. У Луки стучали зубы; очень скоро он так замерз, что, казалось, чувствовал, как в черепной коробке содрогаются полушария мозга. Мальчик вдруг понял, что дождь, вполне вероятно, еще не самое страшное и что куда хуже его последствия. Влага и леденящий холод напомнили ему о купании в студеных водах залива Акапулько, когда, уже привыкнув к низкой температуре, ты выходишь на горячий сухой песок и поначалу умоляешь вселенную о возвращении в зябкую бездну океана. В таких ситуациях, размышлял Лука, тело начинает путать холодное и горячее. Но когда снова пошел дождь, он понял, что его теория – полная ерунда. Всю ночь мигрантов не покидало ощущение безысходности; обильные дожди то смолкали, то заряжали по новой. Лидия пыталась сохранить в душе радость пережитого спасения. Но лямки рюкзака и влажные джинсы стирали ей кожу в кровь; с неба снова полило. В ту ночь каждый из них хотя бы раз испытал отчаяние. Утешало лишь осознание того, что всякий миг, проведенный в безысходности, приближает окончание этого кошмара.

– Дожди благословенны, – заметил Шакал, уводя группу в очередной каньон. – А все их ненавидят.

Лука и Лидия вернулись на свои места в передней части колонны – следом за Чончо, Слимом и Бето. Ребека и Соледад теперь шли прямо за ними. Потом Марисоль. Николас, Лоренсо, Давид и Рикардин. Наконец, двое молчаливых приятелей, хранивших свои имена в тайне. Под ногами лежали широкие гладкие булыжники, скользкие от воды; в какой-то момент Лука осознал, что в темноте уже почти различает их силуэты. Вскоре они подошли к обрыву, где булыжники внезапно складывались в ступени; внизу каменные стены резко взмыли к небу, и каньон превратился в ущелье, на дне которого стояла по щиколотку дождевая вода. Мигранты следовали за Шакалом по левой стороне, где тропа была посуше, а из стены то и дело выпирали косые уступы. Лука подумал, что, если бы с ними в тот момент была чертовка Пилар из школы, она бы сразу полезла наверх. Но теперь мальчик знал, что и сам бы справился. Теперь он умел проделывать трюки, которые Пилар даже не снились. Когда в ущелье забрезжил серый предутренний свет, койот заговорил:

– В дождь все наркодилеры сидят по тачкам. Пограничники – в будках. Пока они прячутся, мы незаметно проскользнем мимо.

– В такую погоду на дорогу выходят только мигранты, – заметил Чончо.

– Только психи, – поправил его Слим.