Американская грязь

В отдалении, на одной из безымянных дорог, по которым так часто ездят бело-зеленые внедорожники пограничной полиции США, стояли лагерем два дома на колесах. Водители приехали два дня назад, растянули на двух подпорках брезентовый навес и вынесли холодильники, полные пива и закусок. В центре лагеря они разожгли костер, поставили рядом раскладные стулья и повесили на один из них старомодное радио с раскладной антенной; оттуда играла кантри-музыка. Всякий раз, когда мимо проезжали пограничники, отдыхающие непременно кивали и махали им рукой в знак приветствия. Они позаботились о том, чтобы в легкой и непринужденной манере сообщить полиции о своем присутствии. Один раз полицейские остановились и побеседовали с мужчинами минут десять. Затем получили у них разрешение осмотреть дома на колесах. А почему бы и нет? Тем нечего было скрывать.

Когда Шакал и десять оставшихся мигрантов появились в лагере на два с половиной часа раньше положенного, мужчины были не готовы. КПП пограничной полиции на трассе 19 по-прежнему работал. Им нужно было ждать еще как минимум три часа. Что, если за это время кто-то заедет их проверить? Где посреди пустыни можно спрятать одиннадцать человек? В домах сидеть слишком жарко. Включить кондиционеры тоже не получится – у них недостаточно бензина.

Шакал пожал плечами.

– У нас не было другого выхода, – только и сказал он.

Лагерь оказался удобным и опрятным; к тому же там были не так слышны постоянные порывы пустынного ветра. Они выключили радио и стали ждать в тишине, надеясь, что сумеют расслышать звуки приближающегося внедорожника. Пока что – ничего. Мигранты все пили и пили воду, вкусную воду, святую воду. Они расселись в тени и взяли из холодильников бутылки со спортивными напитками Gatorade. Утолив жажду, организм Марисоль снова начал производить слезы, и женщина все время плакала – обильно, не моргая. Она не просила этих слез, но они все равно были. Текли по ее лицу сами по себе, двумя потоками. Сверкали лужицами у нее в ладонях. Лука и Лидия сидели с закрытыми глазами, поджав губы.

Никто не разговаривал.

В 17:15 по местному времени мужчины начали собираться и заводить мигрантов внутрь. Первыми пошли Марисоль и сестры. Лидия хотела попрощаться с Шакалом. Выразить свою благодарность, сказать что-то, что могло бы успокоить его больную совесть. Но таких слов не было. Она легонько дотронулась до его плеча. Шакал буравил взглядом землю под шинами машин. Он кивнул, не сводя глаз с зарослей дикой травы и блестящих камешков в грязи. Лидия забралась в дом на колесах. Лука шел следом, но остановился, поставив ногу на нижнюю ступеньку. Он тоже решил попрощаться с Шакалом.

– Ему обязательно нужен небесно-голубой крест, – объяснил он.

Койот кивнул. В глазах у него мерцали слезы. Такие, каких прежде никогда не было.

– Небесно-голубой крест, – повторил он.

Мальчик тоже кивнул.

– Я обо всем позабочусь, mijo, – заверил Шакал.

А потом Лука вдруг наклонился и прошептал ему что-то на ухо. Койот вытянул руки и заключил мальчика в объятья, и тот тоже обвил руки вокруг шеи мужчины. Постояв немного, оба они быстро отвернулись, после чего Лука наконец поднялся в машину. Из окна Лидия наблюдала, как Шакал взял с раскладного стула свой рюкзак, навьючился канистрами с водой и нырнул обратно в пустыню.

– Что ты ему сказал? – спросила она сына, когда тот сел рядом на лавочку.

Лука пожал плечами и ответил:

– Я сказал, что он – хороший человек, потому что привел нас сюда.

Мужчины стали объяснять, как все устроено: оказалось, под лавками и кроватями было полое пространство. Мигрантам нужно было залезть внутрь и накрыться. Соледад слышала истории про койотов, которые на данном этапе путешествия заставляли своих подопечных раздеваться догола – чтобы те не создавали проблем. Смысл в том, чтобы обеспечить своеобразную страховку: забрав у людей одежду, койоты могли быть уверены, что никто не попытается сбежать, пока они не достигнут безопасного места. Соледад также слышала, что иногда на мигрантов надевают подгузники – чтобы те могли часами сидеть неподвижно в полной темноте. Потерев руками бедра, она порадовалась своей защите – плотному слою джинсовой ткани. Во втором доме на колесах, изучив габариты Слима и Давида, водитель спросил:

– Влезете?

Слим кивнул.

– Если надо, влезем.

– Дорога займет сорок пять минут, да? – спросил Давид.

– Приблизительно, – ответил водитель.

Наконец-то Давид смог использовать фразочку из арсенала янки, которую заготовил давным-давно:

– Piece of cake[134], – сказал он.

В груди у Луки заколотилось сердце. Мигранты услышали, как зарычал двигатель, почувствовали урчащую вибрацию автомобильного механизма. Вывернув руль, водитель опустил заднюю шторку.

– Следующая остановка – Тусон! – крикнул он.