Американская история

— Возможно. Но если вы так много услышали в его голосе и вы правы, то он ее все равно убьет. Выкуп его не остановит.

Оукли в полном отчаянии покачал головой.

— А если вы сделаете по-своему и они убьют ее? Вы потом истратите все до последнего цента, чтобы их выследить и убить. И когда вы этого добьетесь, Эрл, — много в этом будет смысла?

— Но я не думаю, что кончится этим.

— Какая разница, что вы думаете? Кого будет интересовать, какие у вас были в действительности мотивы? Эрл, судят по последствиям, а не по намерениям. Если вы это свое намерение выполните, вам придется добиваться своего чертовски долго. И я не уверен, что вам это удастся.

— Сейчас имеет значение только Терри. Меня нисколько не интересуют будущие обвинения и оправдания. — Лицо Коннистона стало упрямым, рука на столе сжалась в кулак.

Оукли с горечью проговорил:

— Хотя бы обсудите это с Луизой, прежде чем что-то предпринимать.

— Зачем? Чтобы она встала на вашу сторону и пыталась меня отговорить?

— Вы уверены, что она с вами не согласится?

— Конечно.

— Почему?

— Автоматическая реакция. Сентиментальность. Традиция: похищение, выкуп, спасение в последнюю секунду. Моя жена знает много фильмов о похищениях и ничего не знает о реальной жизни.

— Реальная жизнь, — устало вздохнул Оукли, — это психопат, который держит у виска Терри заряженный револьвер. Вы предвидите, что Луиза не согласится с вами, — неужели вы не понимаете, что любой отверг бы этот ваш сумасшедший план? Сколько человек, по-вашему, удалось бы найти…

— Черт возьми, — прервал его Коннистон, — я ведь не референдум провожу!

— Но вы обязательно должны рассказать Луизе о случившемся.

— Она не мать Терри.

— Она ваша жена.

Коннистон встал. Его способность к сопротивлению была сосредоточена на главном, и по поводу совета с женой он уже не мог спорить с Оукли.

— Хорошо. Идемте со мной. Лучше, если вы будете присутствовать, когда я ей все расскажу.

— Вы думаете, это мудро?

Коннистон как-то странно посмотрел на него.

— Было время, — пробормотал он, — когда я думал, будто знаю, что такое мудрость. Идемте.

Они прошли в переднюю комнату, но она уже опустела; в одном углу горел торшер.

— Легла спать, — решил Коннистон и резко повернул в другую сторону. Оукли, которого вдруг охватило беспокойство, поспешил за ним.

К ужасу Оукли, Коннистон не постучал, подойдя к спальне жены, он без колебаний распахнул дверь. Оукли уже догадался, что они сейчас увидят.

Мягкий свет проник из коридора в открытую дверь и осветил две обнаженные фигуры на постели. Луиза испуганно подняла голову, ее волосы тускло поблескивали. В комнате сильно пахло духами. Фрэнки Адамс проговорил с дурацким апломбом:

— Иисусе, смотрите, кто пришел. Послушайте, Эрл, не злитесь: даже правительство не одобряет монополистов. — Он истерически расхохотался. Губы Луизы сложились в трусливую жалкую улыбку, когда Коннистон двинулся к кровати, ее лицо стало безжизненным от ужаса.

Оукли пытался остановить Коннистона, но не успел. Дико зарычав, Коннистон отшвырнул Луизу и схватил обеими руками Адамса за тонкое цыплячье горло. Оукли, все еще старавшийся вмешаться, запутался ногами в упавшей на пол вместе с Луизой простыне и повалился на женщину, которая тихонько всхлипывала. Он высвободился из простыни и схватил было Адамса за голую ногу, но тот с силой пнул его в грудь. А потом еще что-то — локоть или колено — ударило его в висок.

Он упал, закатившись под кровать, и некоторое время не мог подняться. Увидел силуэты дерущихся на фоне открытой двери.

Адамсу удалось сбить руки Коннистона со своей шеи. Взревев, Коннистон размахнулся и ударил Адамса в лицо. Отброшенный к стене Адамс упал, но тут же вскочил и, прыгнув на Коннистона, обеими ногами ударил его в живот. Падая, тот стукнулся головой о металлическую спинку кровати; дернулся, затих на полу.

Оукли медленно поднялся. На дрожащих ногах подбежал к Адамсу и прижал его к стене.

— Ну хватит, — прохрипел тот.

Луиза смотрела на лежавшего мужа и тихонько постанывала. Адамс сдавленно проговорил:

— Ладно, ладно, отпустите.

Коннистон не двигался. Оукли отпустил актера и опустился на пол рядом с Коннистоном. Он просунул руку ему под голову, собираясь приподнять ее, и почувствовал влажную вмятину. Убрав руку, он увидел на ней кровь. Схватил запястье Коннистона, нащупал пульс. Через несколько мгновений пульс исчез под его пальцами.

Сквозь грохот крови в ушах до него смутно донесся голос Адамса:

— Надо вызвать врача. Побыстрее!

— Нет, — сказал Оукли. — Не нужно никого звать. — Он устало поднялся на ноги.

— Мертв? — прошептал Адамс. И, не получив ответа, воскликнул: — Боже, боже мой!

В это мгновение Оукли взглянул на Луизу и заметил на ее лице ликование. Однако это выражение исчезло так быстро, что он засомневался, не показалось ли ему.

— Он мертв, — сказал Оукли. — Он мертв.

Глава 8