Американская королева (ЛП)

Я понимаю. Этот тест я хотела пройти, желала выполнить. Слушаясь Эша, я чувствую себя естественно. И после нерешительного колебания я подхожу к столу и сажусь на него, стараясь следить, чтобы юбка не слишком задралась.

Не уверена, чего именно ожидаю от него, но, когда Эш подходит и садится на стул передо мной, это кажется правильным. Будто так и должно было быть.

— Спасибо, что послушалась меня, — говорит он, не отрывая взгляд от моего лица.

— Мне нравится слушаться, — шепчу я.

— Правда? — спрашивает он, положив коробку себе на колени и откинувшись назад. — Насколько?

— Сильно, — спокойно признаюсь я. — С тобой… это кажется естественным… с тобой.

— Я расскажу тебе один секрет: мне нравится, когда ты меня слушаешься. Для меня это тоже естественно, — улыбаясь, говорит он.

Я смотрю на коробку, гадая, что внутри. Она размером с пачку сигар, но Эш не казался мне курильщиком. Что еще? Что-то сексуальное? Презервативы или, может, смазка? Зажимы для сосков?

Эш замечает мой настороженный взгляд.

— Ничто, что находится там, не кусается, обещаю.

Значит, никаких зажимов для сосков.

— Помнишь, что было в церкви? — спрашивает он, меняя тему. — Когда я сказал тебе, что многого прошу от людей, о которых забочусь?

— Да.

— Я говорил о многих вещах. Я занят. Во-первых, у меня много поездок, и всегда в напряжении, и я… — Эш останавливается, подбирая нужные слова.

Я подталкиваю его колено ногой.

— Ты не испугаешь меня своей прямотой. Обещаю.

— Кто дает ответ, не выслушав, тот глуп, — цитирует Эш и вздыхает. (Примеч.: Цитата из Библии, Ветхий завет, глава 18.14). — Понадобилось много времени, чтобы мы, наконец, остались наедине. Часть меня думает, что я должен насладиться этим, пока все не испорчу.

— А другая часть?

Его глаза темнеют.

— Другая часть думает, что тебе стоит нервничать.

Я вздрагиваю. Эштон замечает это. Взглядом проходит от моей шеи, где колотится пульс, до гусиной кожи бедер. Он смотрит на деревянный ящик и затем, принимает решение.

— Мы поговорим сейчас, — говорит он. — И можем остановиться в любое время.

— Я не хочу останавливаться.

— Трудно останавливаться, — говорит Эш, проведя пальцами по краю ящика. — Еще труднее сказать нужное. Ты когда-нибудь использовала стоп-слово?

А у меня был секс? Я громко рассмеялась.

— Нет.

Он не кажется оскорбленным моей реакцией.

— Возможно, нам стоит подобрать его.

— Я не думаю, что мне нужно стоп-слово для беседы. Даже для разговора на особенную тему. И особенно не тогда, когда я с тобой.

— Тебе особенно нужно оно, когда ты со мной, — говорит Эш беспристрастно и спокойно.

И тогда я неожиданно верю ему.

Несмотря на искреннее прекрасное лицо; несмотря на историческое здание, элегантную антикварную мебель вокруг, я ему верю. Я не могу сказать почему, то ли от невозмутимого тона, то ли от вспышки в его глазах, а может от воспоминания того вечера, когда он назвал меня хорошей девочкой, после того как я выполнила его приказ…

— Все те разы, когда ты спрашивал, боюсь ли я тебя, ты говорил серьезно?

— На то была причина, — он наклоняется вперед. — Я не пытаюсь дразнить тебя или пугать без необходимости, но я строг с теми, кого люблю. Мне понадобилось много времени, чтобы понять это, и ты слишком важна для меня, чтобы я с легкостью относился к этому. Ты должна знать, что можешь остановить меня, мои слова или действия, в любое время. Ты должна знать, что можешь уйти в любое время.

Я не захочу уйти. Непрошеная мысль мелькает в голове, и я отталкиваю ее. Но труднее оттолкнуть слово «любовь», будто меня причислили к тем людям, которых он любит, потому что быть любимой Эшем… Я желала этого с шестнадцати лет.

— Если ничего не приходит на ум, можешь использовать мое имя, мое первое имя.

— Максен?

Он кивает.

— Если назовешь его, когда мы наедине, все прекратиться. Перерыв, если он тебе нужен, или полная остановка. Все, что тебе будет нужно.

Я на мгновение задумываюсь. Те виды порнографии, что я видела; книги, которые читала; ну, они определенно не казались мне странными. Фактически, некоторые аспекты интимного образа жизни и стали предметами моих фантазий. Но столкнувшись с таким в реальных отношениях, я смутилась. Не от страха, а из-за четкого осознания, насколько мало я знаю. О том, насколько скуден мой опыт с любыми видами романтики или сексуальности.

— Это все… Ты — человек, доминирующий над другими? — говорю дрожащим голосом.

Еще один кивок.

— Ты собираешься хлестать меня или что-то еще? — спрашиваю я, взволновавшись.

— Не все доминанты — садисты, Грир. Я не всегда желаю боли или унижений, но мне всегда нужен контроль.

— Но ты иногда хочешь боли и унижений?

Эш откидывается назад, на его лице появляется задумчивость,