Американская ржавчина

Поу сидел на заднем сиденье фургона Харриса, и они ехали в полицейский участок. Что ж, не впервой, и вообще это даже не настоящий участок, официально называется муниципалитет Бьюэлла, поэтому тут располагаются всякие разные учреждения, мэрия и городской совет. Если верить местной газете, мэр теперь ночует в своем кабинете, потому что жена выставила его из дому. Мелкий скандал, мэр живет в офисе, ничего особенного. Здание муниципалитета из светлых шлакоблоков, три этажа, плоская крыша, похоже на большую ремонтную мастерскую, а вовсе не центр управления городом. Внутри покрашено в желтое. Здание недавнее, но выглядит старым. Настоящую мэрию закрыли несколько лет назад. Поу пару раз пробирался туда, бродил по залам; здоровенная постройка из красного кирпича, прямо настоящий замок, металлические решетки, внутри деревянные панели, лепнина – дом аристократа, в таком месте сам себя уважаешь. Но у города не хватает денег, чтобы содержать такую роскошь.

В новом помещении Поу первым делом наткнулся на коротышку китайца, полицейского, который смотрел “Фокс-ньюз” и, кажется, разговаривал с телевизором. Харрис повел Поу вниз, в камеры предварительного заключения. Поу уже бывал тут прежде – длинный коридор, через каждые десять футов здоровенные железные двери, похожие на печные заслонки. В камере деревянный топчан без матраса, лампочка, включающаяся снаружи, мигает как припадочная, того и гляди у него самого припадок случится. Окошко выходит на парковку, но пластик матовый и мутный.

– Сейчас вернусь за тобой, – буркнул Харрис. Когда шериф не хватал хулиганов, у него было открытое приветливое лицо, а в глазах прощение и понимание, будто он и не коп вовсе, а, к примеру, школьный учитель. Наверное потому он и прищучил столько наркоманов, чтобы как-то компенсировать свой миролюбивый вид.

– А сколько. – начал было Поу, но Харрис уже закрывал камеру.

– Устраивайся поудобнее, – услышал он из-за дверей, и замок щелкнул.

Куртки у Поу не было, а тут, кажется, работала вентиляция, откуда-то сильно дуло, вдобавок лужа от текущего унитаза; весь пол залит водой. Вот так вот, ты думал, ничего страшного – они не решатся засадить тебя за решетку, а вот как повернулось. Выхода нет. Конец всему. Примерно так он рассуждал в самый первый раз, когда его закрыли: выхода нет и все пропало, но опыт показал, что фигня это. И сейчас тоже все фигня. Это его собственный выбор. Когда вляпаешься в дерьмо, не думаешь, что сделал выбор, но на самом деле так оно и есть. Приятно думать, что ты ни при чем, но истина выглядит иначе.

В прошлый раз его арестовали из-за парня из Доноры. Здоровый бугай, хотя и не такой здоровый, как сам Поу, и если не считать прыщей по всей роже и шее, то ничего особенного в нем не было. Середнячок, как говорится. Но когда Поу с ним разобрался, все изменилось. Он помнит, как прижимал парня к полу, оба измазаны кровью, девчонки смотрят. Дело было на парковке, вечером, и вдруг стало очень тихо, все замолкли, глядя на них, никто даже не подзуживал, вообще ничего, только их собственное шумное пыхтение и злобные хрипы. Поу уделал этого бугая, уложил на лопатки и понимал, что нельзя дать ему подняться. “Лежи тихо”, – шепнул он, но знал, что тот не послушает, парень не желал сдаваться, в его тупой башке не укладывалось, что может проиграть. Им обоим конец. “Угомонись”, –тихо бормотал он в самое ухо этому придурку, но все равно вынужден был его выпустить, не могли же они валяться на земле всю ночь. Надо было совсем вырубить его, для его же пользы, но тогда вмешались бы остальные. Все равно победа не засчитана, и пришлось позволить парню подняться, хотя он и знал, что будет дальше. Разумеется, не знал наверняка, просто понимал, что ничего хорошего не выйдет.

Парень побрел к своей машине, а потом вернулся, и все шарахнулись назад. В руках у него был нож, армейский штык, такой можно купить в оружейном магазине, и толпа расступилась, давая Поу путь к бегству, но Поу не двинулся с места. Смыться можно было легко; парень ополоумел, проиграв в драке; он не станет пускать штык в ход, он из тихих умников, кто учится в колледже, он просто завелся, в толк не возьмет, как быть, вот и все.

Но Поу не отступил. Потому как его-то пыл не угас. Потому что он победил и не собирался сдаваться. И вот он стоял там, и никто не знал, что делать, ни он, ни донорский бугай, а потом Винсент Льюис сунул Поу биту, детскую, легкую и короткую, отличное оружие. Картинка из гладиаторских боев: короткий меч против дубины. Ни тот ни другой не хотели драки, все вышло из-за зрителей. Чем старше становишься, тем серьезнее неприятности. Границы, мать твою, раздвигаются. Сначала парнишка из Доноры, теперь вот Швед. Дела все хуже. Что-то дальше будет. И ведь оба раза ясно было, к чему идет, но он, идиот, не притормозил. А дальше что, кто-то из близких, мать или Ли, вообще немыслимо.