Американская ржавчина

Айзек решил не думать об этом – слишком печально, особенно в его случае. Он прикинул, где находится, и среднюю скорость своего движения. По ровной поверхности примерно 3,5 мили в час. По этому гравию чуть медленнее. Голеностопы устают. Плюс железная дорога повторяет каждый изгиб реки – по шоссе короче. Зато здесь ровно, без подъемов и спусков, и река точно приведет туда, куда ему нужно. Малыш знает, шоссе собьет его с истинного пути. Он настроен на ритмы вселенной. Медленно, равномерно и неуклонно.

Следующий большой город вниз по реке – Бель-Вернон. Там недавно много всего понастроили – торговый центр, громадный магазин Lowes, “Старбакс”. Уверенно шагая на своих двоих, Малыш забрался уже далеко от мест, где можно встретить знакомых. Все материальное слетело, как шелуха, отныне нигде он не чужой. Весь мир – его дом. Он постигает это знание и направляет его в эфир, другим, дабы они впитывали через поры кожи. Ребенок, произносящий первое слово, мать, зачинающая дочь во чреве своем. Старик в далекой Индии с его реализацией на смертном одре – все это Малыш.

За очередным крутым поворотом он вышел к реке, каменная стенка подпирала обрыв, чтобы оползнем не накрыло железнодорожные пути. Он удивился, заметив пару молодых людей, стоявших перед стеной. Место здесь пустынное, парни сняли рубашки, а в руках у них баллончики с краской. Один – бритоголовый, с вытатуированным во всю грудь орлом. Айзек замешкался – то ли повернуть обратно, то ли продолжать идти вперед. А потом узнал второго – Дэрил Фостер. На год младше Айзека, но бросил школу. Работает в “Доллар Стор” в Чарлрое. Айзек чуть успокоися.

– Айзек Инглиш?

– Рад встрече, Дэрил.

– Ага, – улыбнулся Дэрил. – Давненько не видались, ну? – Он, похоже, искренне рад был видеть Айзека.

– Как делишки? – поздоровался бритоголовый дружок Дэрила.

– Нормально.

– Это Ницше. – Дэрил махнул рукой, показывая, чем они тут занимаются.

Айзек уважительно кивнул. Громадными аккуратными белыми буквами написано: ИЗ ВОЕННОЙ ШКОЛЫ ЖИЗНИ – ЧТО НЕ УБИВАЕТ, а дальше он им помешал.

– Ну ладно, братан, – кивнул приятель Дэрила.

– Все нормально. – Айзек понял намек и развернулся, чтобы идти дальше.

– Эй, – окликнул Дэрил, – а ты все еще присматриваешь за отцом? Черт, я думал, ты уже давно где-то там, проводишь всякие научные эксперименты и все такое.

– Вот как раз за этим и сматываюсь, – отозвался Айзек. – Если кто обо мне спросит…

– Могила, брат.

Айзек махнул рукой и пошел прочь. Вот это в Долине хорошо. Здесь все свободолюбивы. Стукач – хуже убийцы. Даже эти двое на стороне Малыша. Он не делает различий между героями и убийцами. Между богатыми и беспомощными.

Айзек все шагал и шагал. Дэрил, значит, ошивается в компании белых расистов, что ж, обычное нынче дело. “Грозовой Фронт”, так они себя называют. Явились, когда заводы встали, и теперь Пенсильвания наводнена ими. Их тут больше, чем в других штатах, он читал. Здесь же холмы, пустынно – могут устраивать свои сборища. Но все равно их никто всерьез не принимает. И не слышно, чтоб они приставали к кому-то. Впрочем, легко рассуждать, когда ты белый.

Вскоре на другом берегу показался Алленпорт, здесь по-прежнему функционировал завод “Вилинг-Питтсбург”, хотя все понимали, что дни его сочтены – они перешли на работу в одну смену, всего сто человек персонала. Из ворот заводского двора выполз длинный поезд, груженный рулонами листовой стали.

Потом еще несколько миль леса, а потом он увидел причал с баржами напротив Фейетт-Сити, пристань и огромные белые резервуары; несколько барж на приколе – трубы, рулевые рубки, квадратные обрубленные носы, пустые баржи пришвартованы вдоль противоположного берега. Деревья, кусты, повсюду зелень – вздымается в небеса, зелень над головой, и под ногами, и даже над водой, единственный оголенный клочок пространства – гравийная насыпь железной дороги. Белое пятно в кустарнике. Пенопласт? Кость, берцовая. Отрезанная, выветренная до белизны, животное или жертва неудачного прыжка с поезда. Источник фосфора. Старые кости – удобрение для новых цветов. Регенерация. Возрождение. Малыш уже жил прежде. Малыш сидел на носу ладьи викингов, охотился на белых медведей. Спасал своих товарищей в кровавой каше Омаха-Бич. Сбитый с ног, он поднимается вновь. Живет с честью – один из немногих. Людям неловко смотреть, они смущенно отворачиваются от него, и Малыш остается один. Принимает общество лучших и худших. Принимает себя самого.