Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX—XX столетий. Книга III

На следующий день – 30 апреля – утреннее заседание было отложено ввиду вызова одного из членов жюри присяжных, некоего Уилльяма Биба (William Beebe), к жене в больницу. Судья заявил, что намерен пока что не заменять Биба резервным присяжным, в надежде на то, что Биб вернётся с исполнению своих обязанностей в суде. По возвращению из больницы Уилльям заявил, что его семейные проблемы решены и более по его вине суд задерживаться не будет.

После возобновления процесса обвинение вызвало для дачи показаний Леонору Копридж (Leonora Copridge), чернокожую служанку в резиденции Логана. Леонора имела возможность наблюдать за тем, как один за другим заболевали брюшным тифом члены семьи Логана Своупа, а затем и сама заболела этой болезнью. Именно для рассказа об этих событиях обвинение и вызвало её в суд. Однако тут защита впервые показала свою осведомленность и умение перевести дискурс в нужное ей [защите] русло. Отвечая на чёткие вопросы Фрэнка Уолша, служанка сначала признала, что её родная сестра Кэрри (Carrie) перенесла тиф ещё весной 1909 г. Затем Копридж признала, что хотя её представили суду как служанку, она в действительности исполняла обязанности повара, то есть имела доступ к продуктам, воде и вообще напиткам. Но самое интересное заключалось в том, что после появления у Леоноры Копридж симптомов тифа вместо неё на кухне стала работать её мать! И так продолжалась 3 дня! То есть женщина, контактировавшая с болевшей тифом дочерью на протяжении 3 дней приходила к Своупам, чтобы готовить им пищу!

Получалась интересная картина: тифозный больной – а скрытый период брюшного тифа длится от 3 до 7 дней! – сначала работал на кухне, а затем его сменило лицо, остававшееся с ним в контакте. Это было, конечно же, против всех правил борьбы с заразными болезнями и уместные вопросы о компетентности возникали как к доктору Твайману, так и медсёстрам, которых он рекомендовал для работы с семьёй Логана Своупа.

После того, как Леонора Копридж покинула место свидетеля, его занял доктор Фрэнк Холл. Его основные показания и ответы на вопросы прокурора полностью укладывались в канву, заданную обвинительным заключением. Никто не ждал сюрпризов, но тем неожиданнее они оказались! Как несложно догадаться, сюрпризы оказались связаны с допросом главного защитника обвиняемого. Адвокат Фрэнк Уолш развернулся по-настоящему и все в зале поняли, что именно теперь-то процесс и начинается.

Прежде всего, Уолш спросил доктора, что тот думает о распространении тифа среди обитателей резиденции Логана и врач ответил полностью в духе обвинения: «Эпидемия в доме Своупов больше походила на научный эксперимент, чем на естественную инфекцию, и я говорил об этом миссис Своуп.» (дословно: «The epidemic In the Swope home resembled a scientific experiment rather than a natural infection and I told mrs. Swope so.») То есть, доктор настаивал на том, что распространении болезни имело характер «неестественный». Но тут Уолш рассказал ему о том, что заболевшая повариха работала на кухне, а после того, как её свалили высокая температура, на это место заступила её мать, то есть контактное с заболевшей лицо! И спросил, как следует расценивать такую ситуацию? Доктор замялся и… признал, что меры изоляции больных и профилактики оказались недостаточны.

Фактически этим признанием доктор дезавуировал собственное умозаключение о «неестественности» распространения болезни!

Дальше стало только интереснее. Адвокат Уолш поинтересовался, мог ли Полковник Своуп умереть от апоплексического удара? И получил вполне ожидаемый категорический ответ: «нет, это невозможно!» Иного ответа свидетель обвинения дать не мог, ведь невозможность смерти Полковника Своупа от кровоизлияния в мозг являлась одним из краеугольных камней обвинительной базы! Получив этот ожидаемый ответ, адвокат не без сарказма поинтересовался, откуда это известно, ведь полноценное исследование мозга было невозможно ввиду его повреждения…

Тут в зале повисла тишина, все поняли, что адвокату известно нечто такое, о чём обвинение предпочло не упоминать. Врач начал было протестовать и рассказывать о том, что мозг был извлечён из мозга при эксгумации и подвергся микроскопическому исследованию, но адвокат его прервал уточняющим вопросом: «разве Людвиг Хектоен не раздавил замороженный мозг руками, пытаясь извлечь его из черепной коробки?» Тут доктор Холл надолго замолчал, явно пребывая в растерянности и не зная, насколько хорошо адвокат Уолш осведомлён.

После явного замешательства он подтвердил, что распил черепа был сделан не совсем удачно, в результате чего мозг сложно было извлечь и доктор Хектоен действительно раздавил его пальцами во время этих манипуляций.

Поворот оказался в высшей степени неожиданным для всех присутствовавших. Оказалось, что пассивная защита вовсе не пассивна и у Фрэнка Уолша припасены для обвинения кое-какие неприятные сюрпризы. Доктор Холл покинул свидетельское место явно обескураженный, ведь защите удалось фактически дезавуировать основные его утверждения и показать, что свидетель пристрастен [как минимум!].