Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX—XX столетий. Книга III

Если кто-то думает, что намерение поговорить с Мэйбл Шнейдер можно расценивать как свидетельство раскаяния или сожаления, испытанного преступником, то поспешим внести ясность – ничего такого Хотеллинг не испытывал. Такой разговор, если бы только он состоялся, был призван потешить непомерное «эго» убийцы, который получил бы огромное удовольствие от осознания собственной неуловимости и возможности безнаказанно поиздеваться над страданиями матери.

К счастью, последующий ход событий не предоставил негодяю шанс получить это извращенное удовольствие.

Когда Хотеллинг понял, что разоблачён Арчи Бэйконом, то зарыдал. Нет никаких сомнений в том, что слёзы его были в ту минуту искренни, что называется, шли от сердца. Вот только сокрушался он вовсе не страданиях похищенной и замученной им маленькой девочки, не о её бесцельно загубленной жизни, а сожалел единственно о себе самом, о том, что не придётся ему в качестве «старца» читать проповеди и учить уму-разуму «братьев» по «вере». Может быть, сокрушался и чём-то ином, более интимном и нам совсем недоступном. И трудно отделаться от странного ощущения, что горючие слёзы плачущего детоубийцы – это мелкая, но совершенно необходимая для восстановления мирового порядка деталь.

Плачь, детоубийца, плачь! Детоубийца должен плакать!

1909 год. Персональная бактериологическая война доктора Хайда

Люди догадались убивать себе подобных посредством заразных болезней очень давно – ещё до того, как поняли причины возникновения и способы передачи этих самых болезней. Уже в древнейшей истории мы находим примеры использования разлагающихся трупов домашних животных в качестве очагов подобных заболеваний – их забрасывали при помощи осадной техники за стены осажденных городов в надежде вызвать эпидемию. В новейшей истории мы также находим яркие примеры ведения бактериологической войны разной степени достоверности. О том, что заразные болезни, прежде всего оспа, косили коренное население Африки и обеих Америк хорошо известно, хотя вопрос об умышленности заражения представляется спорным. Все знают об одеялах, взятых из чумных бараков и проданных индейцам американскими поселенцами. Но кто продавал, когда и каким именно индейцам в разных источниках сообщается по-разному, отчего вся эта история приобретает оттенок глуповатой городской легенды.

Некоторые рассказы о применении бактериологического оружия отдают откровенным бредом сумасшедшего. Яркий тому пример связан с историей мифического мятежа генерала-лейтенанта царской армии князя Ухтомского, якобы имевшего место в 1921 г. после разгрома армии Врангеля в Крыму. Согласно официальной версии тех событий, белогвардейские заговорщики в ожидании десанта бежавшей армии решили развернуть на юге России бактериологическую войну, для чего выловленную в Дону рыбу недосаливали, транспортировали баржами в верховья реки и там сбрасывали в воду. Дохлая рыба должна была спровоцировать заразную эпидемию по течению реки. История этой «бактериологической атаки» потрясла воображение современников до такой степени, что сталинский маршал Будённый написал о ней в своих мемуарах что называется на голубом глазу. Бессмысленность и неэффективность подобной «бактериологической атаки» не смутила ни будущего маршала, ни малограмотных чекистов, всерьёз обвинивших князя Ухтомского в попытке устроить массовый мор населения молодой Советской республики.

Ещё раз повторю, историй таких много, причём, связанных с событиями в разных частях света. Но в их числе совершеннейшим особняком стоят предания о злонамеренных докторах, использующих болезни в разного рода недобросовестных целях, прежде всего, для личного обогащения. Со времён Средневековья можно видеть вереницу подобных преданий как в странах Европы, так и в России. Потрясшие Российскую империю в 1830 г. холерные бунты не в последнюю очередь подогревались слухами о «немецких докторах, губящих народ». Врачи оказались в числе наиболее пострадавшей от бунтов прослойки общества. Что интересно, россказни о «врачах-душегубах», умышленно разносивших инфекцию по долам и весям Империи, поддерживались умышленно выходцами из Княжества Польского, где в то время как раз поднялось восстание. Гонцов из Польши, распространявших бредовые и панические слухи ловили и судили, фамилии некоторых из них известны.

По прошествии многих десятилетий, даже через два поколения жителей России, недоверие к врачам среди малообразованного населения сохранялось. Прекрасную иллюстрацию этого народного страха можно найти в «Записках врача» Вересаева, который, будучи врачом, писал о том, чему был свидетелем и с чем сталкивался сам.