Американский орёл

— Конечно, — горько произнёс Сэм. — Вы, мудаки, использовали моего брата, как инструмент, подставили его. У него вообще никаких шансов не было. Вытащили его из лагеря, привезли сюда, в Портсмут, где его и убили, как корову на бойне.

Грёбке покачал головой. Он извлёк из кармана пачку «Лаки Страйк», достал одну сигарету.

— Нет, то были дела Лакутюра, не мои.

— Да? И каковы же твои дела?

Он изобразил сухую улыбку, сунул промеж губ сигарету и прикурил её позолоченной зажигалкой.

— Убедиться, что ваш брат всё сделает. Посему, я и в самом деле, потерпел поражение. Мне было известно многое, но о сломанной винтовке я не знал.

— О чём ты, блин? — спросил Сэм.

— Простите, кажется, я ясно выразился. Хоть я и буду всегда отвергать сам факт этого разговора. Видите ли, я хотел, чтобы вашему брату сопутствовал успех в убийстве моего канцлера. Именно за этим я и прибыл в Портсмут, чтобы всё получилось… присматривать за вами… и при необходимости, помочь вашему брату. Однако я потерпел неудачу. Он был связан с Лакутюром и его командой, ему выдали неисправную винтовку, и теперь Гитлер, это животное, будет жить, а множество невинных людей погибнет.

— Но… ты же из гестапо, бля!

— Верно. Но, в первую очередь, я коп, не забывайте. Такой же, как и вы. Коп из небольшой баварской деревушки, у которого были свои задачи и обязательства, пока меня не повысили до этой должности. Поэтому, то, что вы видите, то, что думаете, что видите, не всегда есть истина.

— Какой-то сраный коп!

— Но я также и немецкий патриот, инспектор, — тихо произнёс Грёбке. — Нас осталось немного, но мы пытались убить это чудовище. То, что он вытворяет с невинными в лагерях и городах, он вытворяет от имени немецкого народа. Если мы проиграем войну, наше имя и наша культура будут тысячу раз прокляты на тысячу лет вперёд.

Сэм не находил нужных слов. Грёбке ещё раз затянулся сигаретой.

— Но есть и иные причины. У меня тоже был брат. Он погиб при высадке в Британии. А ради чего? Ради бреда сумасшедшего, который обладает властью распоряжаться жизнями и судьбами людей?

Гестаповец слегка повернулся, будто хотел рассмотреть верфь сквозь ближайшие здания.

— Сейчас наш сумасшедший встречается с вашим сумасшедшим, делят друг с другом мир в соответствии со своими взглядами и аппетитами. И тот шанс, что у нас был, наш единственный шанс, пропал.

Грёбке уронил окурок на тротуар, с силой раздавил его каблуком.

— Спасибо, что освободил меня, — сказал Сэм. — Я твой должник. Но, к концу дня я всё равно буду в лагере.

Немец улыбнулся.

— Это, как вы, американцы, говорите, ещё не решено. Я кое-что разузнал насчёт путешествия вашего фбровца в мою страну, он тоже мне кое-что должен. Не волнуйтесь, инспектор. Не поедете вы в лагерь. Мы навсегда исчезнем из вашей жизни.

— Моя жена и сын…

— Я попробую, но не думаю, что мне хватит влияния, — сказал Грёбке. — Может, позже. Но поверьте, инспектор, им гораздо безопаснее находиться там, а не здесь. Я бы не рискнул лично ехать за ними в лагерь — это было бы слишком опасно. Вас там быстро арестуют. Возвращайтесь в полицейский участок, инспектор. Ваша работа на нас закончена.

Сэм не пошевелился. Его щёки всё ещё были мокрыми от слёз.

— Зачем ты всё это мне рассказал? В чём смысл?

Грёбке пожал плечами.

— Лакутюр и остальные считают меня образцовым офицером гестапо. Но вы… Я хочу, чтобы вы, инспектор Миллер, знали, каков я на самом деле, так, что, когда я покину вашу страну, я буду доволен тем, что как минимум один американец знает настоящего Ганса Грёбке.

Грёбке сунул руку в карман пальто и достал револьвер. Сэм опознал в нём собственный. Он взял его, убрал в кобуру и вытер глаза, вспоминая слова Тони, сказанные в церкви.

— Ага, моя работа. Я тоже внёс свой вклад. Говённый, как всегда.

Затем он выбрался из машины и направился в сторону Маркет-сквер.

Глава пятьдесят восьмая

Не считая дежурного сержанта, читавшего дешёвый журнал вестернов, в здании было пусто. Полицейский участок казался Сэму единственным убежищем; домой он вернуться не мог, не сейчас. Наверху он сунулся в кабинет городского маршала, но и там было пусто, как пустовал и стол миссис Уолтон.

Он тяжело опустился в кресло и уставился на нетронутую гору бумаги, напоминаний и папок на своём столе. Вся эта работа ожидала его. На краткий миг он испытал возбуждённое ожидание того, что саммит окончится фиаско, он вернётся к обычной инспекторской работе, обычной семье, обычной жизни. Если бы он мог вытащить Сару и Тоби, то начал бы всё заново. Будет тяжело, потребуется очень много времени, но ему очень хотелось стать собой двухнедельной давности, до того, как он обнаружил труп на железной дороге.

Он хотел лишь этого.

Сэм вытянул ноги, взглянул на ботинки, и увидел на них пятна.

Пятна крови своего брата.

Сэм сложил руки на стол, опустил на них голову и заплакал.

* * *