Американский орёл

Несколько часов спустя куча была разобрана, часть бумаг выброшена в мусорку, часть просмотрена, часть старых дел перечитана. То была нудная рутинная работа, и Сэм практически наслаждался каждым мгновением. Он не имел никакого представления о том, который час; ему было плевать.

За спиной послышались шаги. Сэм обернулся и увидел слегка улыбающегося маршала Хэнсона.

— Возвращение блудного сына, — произнёс Хэнсон.

— Как вам будет угодно, сэр, — ответил Сэм. — Меня освободили от федеральных обязательств.

Хэнсон был одет в отлично скроенный чёрный костюм. Сэм заметил, что он слегка покачивался. Он никогда не видел своего босса пьяным.

Хэнсон аккуратно положил руку ему на спину.

— Боже, сынок, я слышал, что сегодня произошло. Какой позор. Как бы мне хотелось, чтобы всё закончилось иначе… но иного выбора не было, так ведь? Тони пытался убить Гитлера. Это огромная потеря, но саммит должен был пройти в безопасности. Некоторым образом, это была жертва — необходимая жертва, во имя высшего блага.

Сэм думал о том, что Тони предали, и с силой выдавливал из себя слова:

— Это так. Если хотите от меня краткий отчёт о произошедшем, я с радостью…

Хэнсон убрал руку со спины Сэма.

— Нет, нет, старший фбровец сказал, что позже я получу полный отчёт. Нужно двигаться дальше. Я тебе так скажу, как закончишь со своими делами, иди домой. Хорошо?

Сэм подумал, что же такое было у Грёбке на Лакутюра, какая такая грязь, которая вынуждала агента ФБР молчать о том, что единственный городской инспектор полиции расквасил ему нос.

— Пожалуй, нет. Я, правда, очень хочу вернуться к делам. Наверное, всю ночь тут просижу.

— Ладно, только в подвале ты спать не будешь, — сказал Хэнсон. — Спи на диване у меня в кабинете. В шкафу есть пара одеял.

— Очень любезно с вашей стороны, сэр. И, если позволите…

Хэнсон качнулся.

— Да, да. Твоя жена и сын. Не сейчас, Сэм. Нынче слишком многое происходит. Но я обещаю, как только всё успокоится, посмотрим, что сможем сделать. Дело федеральное, но я выясню, смогу ли чем-то помочь. — Он устало потёр глаза. — Доброй ночи! Завтра ты нам понадобишься, когда весь этот бардак уймётся.

— Всё закончилось? Так быстро?

— Саммит прошёл успешно. Закончился на день раньше срока. По разным вопросам достигнуты договорённости, туда-сюда, но главное: Гитлер получит оружие, а Царь-рыба получит полную занятость. Оба надолго сохранять свои места.

— А евреи? — Сэм понимал, что нарывался, но ему было важно знать. — Их продолжат сюда ввозить?

Хэнсон огляделся, убеждаясь, что они одни.

— О, да. Гитлер жаждет от них избавиться, а Лонг жаждет пристроить их к делу. Но, Сэм, об этом больше ни слова, ясно?

— Ясно, — согласился Сэм. — Всё — значит, всё.

— Ага. Завтра Гитлер и Лонг разъедутся по домам, а на следующей неделе Лонг отправится в Берлин, закрепить сделку. Вот и всё. И снова история пишется в нашем маленьком Портсмуте.

Сэм подумал о Тони. Его душа, должно быть, в ярости. Не только из-за того, что его смерть была напрасной, но и потому, что Лакутюр оказался прав: гибель Тони привела саммит к ещё большему успеху.

— Ага, — сказал он Хэнсону. — В нашем маленьком Портсмуте.

Глава пятьдесят девятая

Отличительным признаком того, что Сэм жутко вымотался, стало то, что, едва он прилёг на диван Хэнсона, как тут же уснул. Проснувшись, он спустился в подвал, взял на завтрак миску овсянки с кусочками бекона, которую ему приготовили всё те же женщины из вспомогательного отряда Американского Легиона. Ел он за длинным столом, полным болтливых копов и федералов, голоса которых он полностью заглушил в своей голове. Сэму хотелось прожить этот день, делать свою работу, и позволить всему этому цирку с саммитом закончиться. По кругу передавали газеты с громкими кричащими заголовками, возвещающими об успехе саммита, а где-то под ними таились краткие статьи о Тони. Если бы кто-нибудь решился сказать хоть слово о его брате, Сэм, без раздумий дал бы ему в морду, но все молчали. Похоже, все прекрасно понимали, что его нужно оставить в покое.

Если повезёт, через пару дней, при помощи Хэнсона или Грёбке его семью освободят. Если нет, что бы там ни плёл Грёбке, он отправится в лагерь «Карпентер» и потребует от коменданта освободить его семью. Он их вытащит, чего бы это ни стоило.

Вернувшись за стол, он отшвырнул в сторону сообщение от миссис Уолтон связаться с судмедэкспертом. Он зарылся в кипу рапортов об ограблениях в поисках общих черт, каких-то новых зацепок, но его позвал женский голос:

— Инспектор? Инспектор Миллер?

Он повернулся в кресле.

— Да? — сказал он. — Чем могу помочь?

— Дежурный сержант. Он сказал мне повидаться с вами.

Сэм поднялся и подтащил свободный стул, стараясь скрыть неудовольствие. Его раздражало всё, что было связано с беженцами.

— Прошу, присаживайтесь.

— Спасибо, — сказала женщина. У неё были светлые стриженые под каре волосы, а голубое хлопчатое платье было во многих местах залатано. Она села и сжала в ладонях изношенную чёрную сумочку. Говор у неё был британский.

— Итак, — произнёс Сэм, беря перьевую ручку и блокнот. — Чем могу помочь?