Американский орёл

Лагерь был возведен на грязном участке земли, впритык к болоту, что ограждало пруд Норт Милл. Около деревьев стояли автомобили, и, судя по состоянию их покрышек, здесь они обрели свою последнюю стоянку. Жилища были сколочены из деревянного мусора и разбросанных вокруг веток, возле большинства из них тлели скудные костры, которые поддерживали женщины. У детей, что резвились вокруг, не было обуви, их ноги были чёрными от грязи. Женщины в грязных и латанных платьях смотрели на него пустыми серыми глазами. Сэма начало подташнивать от этих взглядов, поскольку мыслями он вернулся к Саре и Тоби, которые жили в тёплом и безопасном доме. Сэм вздрогнул, понимая, что одна ошибка, один конфликт с легионерами Лонга или ещё какая лажа, и его семья окажется здесь.

Мимо прошёл тощий старик с белой бородой до живота, его бледная кожа была в грязи, а обувь перемотана проволокой.

— Чего ищешь, приятель?

— Ищу Лу из Троя. Он здесь?

— Зависит от того, кто спрашивает. Ты коп?

— Ага.

— Городской коп, железнодорожный коп или федеральный коп?

— Городской. Инспектор Сэм Миллер.

Старик сплюнул.

— Не видел Лу со вчерашнего дня. У него проблемы?

— Нет. Просто хотел задать пару вопросов.

— Хех. Конечно. Ну, здесь его нет. Только я, детишки да женщины. Вот и всё.

Сэм вновь оглядел лагерь.

— А остальные мужчины где?

— Сам-то как думаешь? В городе. Подённая работа. Ищут работу. И всякое прочее.

«Всякое прочее», — мысленно повторил Сэм. Роются в мусорках в поисках бухла и объедков. Либо собирают бутылки и банки. Либо, как Лу, собирают выпавшие куски угля, чтобы не замёрзнуть ночью, когда жена и дети прижимаются к тебе, дрожа в обносках, полные гнева и отчаяния, гадая, как ты здесь оказался, полностью провалившись как отец, как супруг и как мужчина.

— Слушай, прошлой ночью тут что-то шумело… вроде как выстрелы. Ничего об этом не знаешь?

Старик снова сплюнул.

— Пара парней надрались, повздорили и пару раз пальнули друг в друга. Промазали, само собой. Но, бля, ты будешь мне рассказывать, что обеспокоился тем, что случилось двенадцать часов назад? Чего ж тогда раньше не пришёл?

— Были дела поважнее, и…

— Ага, херня всё это. Вам, копам, вообще всё похеру. Если бы не было, вы пришли бы ночью, а не днём, выяснять, что тут к чему. Так, что на хер иди.

Без предупреждения старик выбросил вперёд руку и ударил Сэма в левую щёку. Сэм покачнулся, отступил на шаг назад и обеими руками пихнул старика в грудь. Тот упал на задницу и зарычал:

— Пошёл на хуй, коп. Вам нет до нас никакого дела. Я был каменщиком в Индиане, добывал камень, из которого строилась эта страна, а сейчас посмотри на мою семью — живём, как скот, роемся в помоях. Так что вали на хуй отсюда и оставь нас в покое. Бля, или хочешь меня арестовать? Ну, давай. В вашей сраной тюрячке я и поем и посплю нормально.

Сэм коснулся щеки и развернулся. Внезапно он услышал смех. Из хижины вышел мужчина, застёгивая на ходу ширинку. Наверное, работник верфи, подумал Сэм. Мужчина двинулся прочь, посвистывая, и закурив по пути, затем, следом за ним из хибары вышла женщина в сером платье с долларовой купюрой в руке, пустым взглядом и усталым лицом. Завидев Сэма, она скрылась в хижине и что-то сказала, чего Сэм не разобрал.

Он снова посмотрел на железную дорогу. Женский голос напомнил ему о том времени, когда он служил патрульным. Прямо на этих самых путях, неподалёку отсюда, он искал одного потерявшегося старика, когда мимо прогрохотал поезд. Не состав ««Б-И-М»», просто чёрный локомотив, тащивший ряд товарных вагонов, и из этих вагонов, вспомнил Сэм, раздавались… шумы. Голоса. Хор голосов, отчаянных воплей, пока поезд громыхал в ночи, направляясь, бог знает куда.

Голоса, которые он не понимал.

Он взглянул на утоптанный пятачок, на котором нашли труп.

— Кто ты, — произнёс он вслух. — И откуда, блин, ты взялся?

Затем он направился к своему «Паккарду», на ходу почёсывая щёку.

Глава девятая

На ужин была тушеная курица и нечто похожее на домашний хлеб, и пока Тоби рисовал каракули на черновиках из департамента, Сара молча сидела по другую сторону стола и выглядела более бледной, чем обычно. В воздухе раздался приглушённый треск, словно близилась гроза.

Когда она заговорила, в голосе её слышалась вялость, словно она была чем-то озабочена.

— Сэм, вчера ты слишком припозднился с этим покойником. Больше тебе не следует уходить по ночам. Маршал должен дать тебе отдых. Особенно после той драки. У тебя на щеке уже натуральный синяк.

— Не такая уж там была и драка, к тому же вечером партийное собрание, — сказал ей Сэм. — Ты знаешь, каково это.

Сара зачерпнула ложкой немного тушеной курицы. По радио передавали повтор службы прославленного радиопроповедника отца Чарльза Коглина[10] из Чикаго. Коглин говорил с музыкальным произношением:

— Международная финансовая система, которая распяла мир на кресте депрессии, была создана евреями с целью контролировать население всего мира…

Сэм нахмурился. Он презирал проповедника.

— Зачем ты его слушаешь? Я думал, тебе нравится музыка бостонской станции.