Американский орёл

— «Нацики» и «штатники». «Нацики» — это сокращенно от «националисты», а «штатники» — от «штатов». Наци убеждены, что нужно во всём поддерживать партийную организацию, а уж потом заботиться о нуждах штатов и страны в целом. «Штатники» считают, что в первую очередь, нужно поддерживать свой штат и свой народ. Хэнсон — нацик. А мэр — штатник. Как-то так. Мэр считает, что маршал слишком увлеченно слушает национальную организацию, а маршал считает, будто мэр больше прислушивается к бедолагам-пехотинцам на улицах. Они борются за влияние, Сэм, ищут союзников, чтобы полностью контролировать окружную партийную организацию, а со временем, организацию всего штата.

Пиво стало безвкусным. Он точно знал, что происходило между боссом и тестем — как и сказал Шон, и маршал и мэр искали союзников, которые помогли бы им в их борьбе, поэтому, почему бы не иметь на своей стороне Сэма Миллера, дабы тот копал под одного из них?

— Как по мне, слишком много политики, Шон. Давай, лучше поищем место, ладно?

— Да, Сэм, конечно, — ответил тот. — Послушайте. Пускай, посвященные идут вперед. Мы сядем подальше, а когда всё закончится, выйдем первыми.

— Звучит толково, — сказал Сэм.

Они с Шоном подождали, пока большая часть собравшихся займёт раскладные стулья, и затем сели в последний ряд. Шон передвигался с ярко выраженной хромотой, которая и являлась настоящей причиной того, что он работал в департаменте полиции, а не на верфи. Два года назад сваренный кусок металла сломал ему левую стопу, отчего он три месяца пролежал в госпитале. Как Шон поведал Сэму, эта балка была «случайно» сварена кем-то, чей брат на следующий же день занял место Шона.

Садясь на место, Сэм вспомнил и другие слова Шона: «Когда встаёт выбор между работой и жизнью, всегда оглядывайтесь, Сэм».

Глава десятая

Едва все в зале сели, крупногабаритный мужчина заставил людей снова подняться для произнесения «клятвы верности». Сэм медленно встал, в нескольких рядах впереди послышалась ругань, кто-то пнул бутылку пива. Сэм посмотрел в дальний конец зала, где на флагштоке возвышался американский флаг. Вместе с остальными, с началом ритуала, он вытянул вперёд правую руку в традиционном салюте.

Клянусь в верности…

Флагу…

Соединённых Штатов Америки…

А также Республике…

Которую он представляет…

Неделимую…

Во имя свободы и справедливости для всех!

Едва все расселись, Шон склонился к уху Сэма.

— Если только ты не иммигрант, не еврей, не негр, не республиканец, интеллигент, коммунист, организатор профсоюза…

— Шон, заткнись уже, а? — бросил Сэм и Шон тихо хихикнул.

Впереди Тедди извлёк из кармана стопку листов.

— Так, короче, народ, можно немножко тишины? А? Хорошо. Настоящим призываю собрание портсмутского отделения Партии в округе Рокингем к порядку. Предлагаю отказаться от чтения протокола прошлого месяца. Переходим ко второму? Хорошо. Все «за»? Хорошо. Второй вопрос в повестке дня состоит в том, что совет скаутов имени Дэниэла Вебстера просит финансовой помощи…

И так далее. Сэм уставился в спинку стула перед ним, на которую был нанесён логотип «А.Л.№6». Его разум блуждал, пока Тедди управлял собранием, как Царь-рыба управлял законодательным собранием Луизианы, а затем и Конгрессом. В течение нескольких секунд предложения вносились, поддерживались и принимались. Сэм вспомнил, как где-то читал — не в журнале «Тайм» ли? — что рекорд составлял сорок четыре принятых законопроекта за двадцать минут, то было в Батон-Руж, когда Хьюи Лонг ещё был сенатором и правил штатом, ещё до убийства Рузвельта, провального единственного срока вице-президента Гарнера, и триумфальной победы Лонга на выборах в 36-м и переизбрания в 40-м.

Сэм поёрзал в кресле. Мысль, может, и циничная, но верная: возможно, демократия умирает, сменяясь на то, что происходит здесь и по всему миру, но её смерть привела к скоротечным собраниям. Тедди прогудел:

— Так, в повестке осталось ещё три пункта. Во-первых, мы хотим, чтобы вы раздобыли для нас кое-какую информацию.

Собравшиеся в зале зашевелились.

— Сейчас всем раздадут карточки, ясно? Нас попросили записать в них имена трёх человек, за которыми следует приглядывать. Хорошо? Соседи, коллеги, люди с улицы, мы ищем всех, кто говорит не то, что надо, оскорбляет президента и его людей, да и вообще всех, замеченных в подрывной деятельности или речах. Ясно?

Послышалось ворчание, но возражать никто не стал. Сэм ощутил тошноту, словно тушеная курица на ужин оказалась протухшей. Шон прошептал что-то о том, что при этой администрации хорошо развивается только производство табуреток и осведомителей, но Сэм не обратил на него внимания. Он размышлял о собственном положении осведомителя, зажатого между боссом и тестем, которые вынуждали его стать стукачом. Ещё он подумал о том напуганном писателе, которого прошлой ночью передал в руки министерства внутренних дел.